«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Глава 21. Высокие помыслы и простые человеческие страсти

…Я всегда и постоянно о тебе думаю…[1811]

Из письма Леонида Красина к Тамаре Миклашевской, Париж, декабрь 1924 г.

Красин прежде всего был человеком со своими достоинствами и недостатками, пристрастиями и увлечениями. В его жизни доминировали два фактора — деньги и женщины. Наверное, приоритеты надо расставить, скорее, наоборот — женщины и деньги. Просто первый вариант звучит как-то приятнее, в общем легче читается.

Нет сомнений, Леонид Борисович был одним из тех редких людей, о которых говорят, что деньги сами идут к ним в руки. Конечно, есть и иная версия данного высказывания: у которых деньги липнут к рукам. Так что выбирайте вариант, который, по вашему мнению, больше подходит к случаю Красина. Лично я не могу сказать, что деньги липли к его рукам, это не то, не тот смысл. Но его руки притягивали деньги, словно мощный магнит.

Ну и, конечно, Леонид Борисович относился к той категории нормальных мужчин, которые обладают большим и щедрым сердцем, где находится место для любви сразу к нескольким представительницам прекрасной половины человечества. Уж этого таланта было у него не отнять. Я специально не стал собирать в одном разделе всю информацию о роли женщин в жизни Красина. Она рассеяна и по другим главам, поскольку для нас важно понять влияние событий в интимной жизни Леонида Борисовича на мотивацию его поступков в той или иной ситуации. А роль женского вопроса тут огромна. И, не зная, что происходит в данный конкретный момент в лично-сексуальной жизни Красина, постичь логику его действий бывает крайне затруднительно. Пусть читатель простит меня за это. Но у нас же не бульварный роман, а исторический, почти что документальный. Почти… А элементов некоторой авторской фантазии никто не отменял.

Надо сказать, помимо временных пассий, которые периодически возникали в тени Красина, у него в 1918–1919 гг. была и одна страсть, которая держала его в напряжении довольно длительное время. Звали ее Мария Чункевич (или Цюнкевич, как мы уже знаем). Эта оборотистая польская авантюристка, дочь бедного чиновника, начав с работы продавщицей в магазине, сумела сменить несколько мужей, постепенно поднимаясь по социальной лестнице, равнодушно переступая через обломки их судеб и разгромленные ею состояния. Ее запросы все время росли и незадолго до революционных потрясений она бросила очередного мужа-помещика, прихватив помимо его денег и его фамилию, и сошлась с известным московским фабрикантом. Здесь уже появились и собственный особняк, и доходные дома, и драгоценности.

Как в действительности эта экзальтированная дама появилась в жизни Красина, доподлинно не известно, однако, по некоторым намекам, в начале революции Красин спас Чункевич от ба-а-льших неприятностей, возможно, даже смерти — времена были лихие. Зная, что Леонид Борисович нередко привлекал в свою постель и других дамочек, которым помогал решить проблемы с властями, о чем имеются многочисленные свидетельства близких ему людей, вполне допускаю, что эта версия отвечает действительности. Но те феи быстро уходили из его жизни, а эта осталась надолго, точнее навсегда, ведь даже после смерти Леонида Борисовича она активно вмешивалась в дела его семьи, в первую очередь финансовые.

С первых минут знакомства роман с Красиным развивался бурно, со скоростью ураганного ветра. И очень быстро они оказались в одной постели, в которой наш пламенный большевик пригрелся настолько, что вполне охотно время от времени отдыхал в ней душой и телом буквально до последних лет жизни.

Очевидно, для Красина большое значение имели личный комфорт, жизненные удобства, поэтому обычный номер в «Метрополе», где его поселили поначалу, его не удовлетворил. И хотя в своих воспоминаниях «скромница» Любовь Васильевна превозносит неприхотливость супруга, который якобы «ненавидел роскошь и показуху любого сорта»[1812], Красин добился для себя, как он сам пишет, «целых апартаментов» — три комнаты с ванной и передней — вполне «совершенно министерское помещение». И опять-таки в «Метрополе». «Имею автомобиль, очень хороший, жалко лишь, с бензином день ото дня становится труднее». В итоге квартирный вопрос, тот самый, который испортил москвичей, решен: «Живу в „Метрополе“, квартира отлична, если будут топить достаточно»[1813]. И жил, пока топили. Затем переехал на квартиру, предоставленную Гуковским. А в номере, который продолжал числиться за ним, почему-то забыл большие запасы провизии, настолько большие, что часть продуктов успела испортиться!