«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Когда читаешь этот документ, который подписал не кто-нибудь из рядовых чекистов, а сам легендарный М. А. Трилиссер[1818] — начальник ИНО ОГПУ, то невольно возникает ощущение, что советские разведчики либо мало что знали, либо упорно недоговаривали. Лично я склоняюсь ко второму. Отсюда все эти «по слухам», «будто бы», «до известной степени». Чекистам было известно намного больше, чем они готовы были сказать: времена уже наступили такие, что о шалостях крупных партийных деятелей докладывать «наверх» становилось все накладнее… для себя. Кто его знает, как отреагируют в Политбюро и ЦК, ведь подобные сведения бросали тень на всю высшую партийную номенклатуру. Новую знать трогать опасно! А тут, помимо камешков, вылезали истории с закупками оружия через «Аркос», да и с наличием каких-то неучтенных сейфов, принадлежавших Красину, в других местах, в частности в Лондоне. Безусловно, в ГПУ ведали, кому можно задать вопросы на эту тему, да уж вряд ли удастся. Знать достоверно мог только один человек — Ллойд-Джордж, ну а как его спросить? Поэтому наследники Дзержинского вроде бы и сообщили запрашиваемые инстанцией сведения, демонстрируя свою осведомленность, но в то же время в такой форме, которая не давала возможности бросить тень подозрения в коррупции на светлое имя выдающегося большевика и соратника В. И. Ленина. А то как его именем новый ледокол называть? Короче, ЧК сказала — мы в стороне, пусть уж лучше ЦКК разбирается, дела-то партийные. Полагаю, на Лубянке все знали, но не хотели влезать во внутрипартийные разборки. Время пока не пришло. Так-то оно спокойнее. А то ведь назревал международный скандал, и не шуточный, когда две дамы сердца Леонида Борисовича выразили намерение бороться за его наследство в буржуазном суде, обвиняя друг друга в воровстве имущества, художественных ценностей и присвоении чужих денег мошенническим путем. И проблема эта возникла не в один день и не на пустом месте.

Так Раковский, помимо своей воли, оказался втянут в скандал между мадам Красиной и Чункевич, которые бросали друг другу обвинения в воровстве, шантаже и прочих грехах. Любовь Васильевна подозревала Марочку в том, что та обманным путем выманила у нее 3000 ф. ст. Теперь же Красина якобы осталась без гроша. Лишена средств на содержание девочек и оплату их образования. Отмечу только, что перед Раковским Москва поставила совершенно другую задачу — заманить вдову Красина в Москву, любыми путями убедить ее вернуться в СССР. Что же касается Чункевич, то следы этой самозваной «графини» затерялись после того, как авантюристка попала в тюрьму по обвинению в мошенничестве с драгоценностями. Конец истории закономерный, с одним уточнением — тюрьма польская, Чункевич туда вполне обоснованно отправил суд г. Кракова. И, конечно, главным на процессе стал не состав совершенного ею преступления, а многочисленные интервью журналистам о том, как она была любовницей Красина, который ей эти самые бриллианты якобы и надарил.

Поскольку эта история выходит за рамки объекта моего исследования, вновь порекомендую всем, кто заинтересуется деталями этого дела, обратиться к упомянутой книге В. Д. Гениса.

Л. Б. Красин, как и многие другие лидеры большевиков, не питал особой приверженности к принципу супружеской верности. Любовница, а то и вторая семья считались едва ли не свидетельством хорошего тона среди «пламенных революционеров» того времени. «Леонид Борисович был весьма неравнодушен к слабому полу. Он имел успех у женщин и отвечал им взаимностью, что, разумеется, доставляло немало огорчений его супруге»[1819]. То, «что Л. Б. [Леонид Борисович] вообще легко сходится с женщинами», спокойно засвидетельствовала в беседе с Крестинским его младшая сестра Софья Лушникова[1820]. Уж она-то хорошо знала нрав своего братца.

С первой женой, Любовью Васильевной Миловидовой, Красин познакомился еще в студенческие годы в Санкт-Петербурге, учась с 1887 г. в Технологическом институте на химическом факультете. Кстати, при первой встрече Любовь была с подругой — Надеждой Крупской, тоже курсисткой. Но потом они расстались, когда его исключили из института. До того момента, когда они встретились вновь в 1902 г. и Любовь Васильевна стала гражданской женой Красина, она дважды успела побывать замужем и родить трех детей. Официально они с Красиным заключили брак только в 1915 г., дабы легализовать статус ее детей от предыдущих замужеств. Примерно с 1910 г. Любовь Васильевна по большей части жила за границей и в России бывала наездами. Дочери Людмила (старшая)[1821], Екатерина (средняя)[1822], Любовь (младшая)[1823] родились уже во время совместной жизни с Красиным, но все до официального брака. Несмотря на все сложности, Леониду Борисовичу удалось оформить для дочерей советское гражданство.