Расписание тревог

Таня промолчала. Она постелила на глянцевую поверхность столика три салфетки, поставила на них рюмки и бутылку. Николай, не обращая внимания на ее широко раскрывшиеся глаза, сорвал пробку зубами.

— Ну? — спросил он. — За что будем пить?

— За нас с тобой, — сказала она, подумав. — Дураки мы, дураки…

Он потянулся к ней через столик, взял ее руку и поднес к губам.

Таня застеснялась своей руки. Ладонь была жесткая и большая, и это его растрогало.

— Я все делаю сама, — сказала она, как бы извиняясь.

— Ничего, такими руками надо гордиться! — ободряя ее, улыбнулся Николай. — Руки женщины, построившей кооператив, это руки мужчины! За твои руки, Таня!

Он впервые за всю эту встречу назвал ее по имени — глаза ее наполнились слезами.

— Ну вот… а начали во здравие, — проговорил он.

— Прости, — сказала она. — Ты женат?

— Да, — кивнул он. — Двое парней растут.

— Я так и думала, что у тебя будет двое мальчишек! — хлопнула она в ладоши. — Всегда-всегда! Я даже видела тебя с ними во сне, как вы гуляете все трое, взявшись за руки!

— Да нет, чаще всего один идет рядом, а другой едет на шее.

— У тебя нет их фотографий?

Николай порылся в бумажнике, но фотографий не оказалось.

— Жалко, — сразу увянув, сказала Таня.

— А ты?.. — решился он наконец задать мучивший его вопрос.

— Ты же сам видишь, никаких следов мужчины. Впрочем, есть… один след. — Она встала, вытащила из платяного шкафа целлофановый пакет. То была его рубашка, латаная-перелатанная, но тщательно выглаженная и накрахмаленная.

— Возьмешь? — спросила она.

Николай отрицательно помотал головой.

— Ну как хочешь, — благодарно сказала она, убрав рубашку на старое место. — А мне судьба сыночка не подарила… Наверно, не очень ее просила… тогда. Что ты так на меня смотришь? Что-нибудь не в порядке?

— Джинсы у тебя клевые. Французские?

— Нет, сама сшила. И лейбл втачала, французский! Здорово получилось, правда? А помнишь, как ты мечтал о джинсах?

— Я и сейчас о них мечтаю.

— Кажется, я смогу тебе достать!

— Хорошо бы американские!

— Коля, они очень дорогие, и потом… придется приплатить.

— Не страшно.

— Так, — сказала она, деловито закусив губу. — Когда ты приедешь в следующий раз?

— Где-то через месяц.

— Ну что же… через месяц у тебя будут джинсы. «Сильвер Доллар» тебя устроит?

— Еще бы!

Николай торопливо полез в карман за бумажником — удача была редкая. И пока Таня пересчитывала деньги, он вслух прикидывал, каким образом ускорить следующий приезд в Москву.

Чап, черный терьер [2]

Объявление

Пропала собака породы черный терьер, возраст 3,5 месяца, пол муж., кличка: Чап. Нашедшего или знающего о местонахождении убедительно просят сообщить по адресу: ул. Авиамоторная, д. 5, кв. 180. Сундукову П. Е.

1

Петр Ефимович стал собаководом в день своего шестидесятилетия: сослуживцы подарили ему щенка.

Пока шли веселые поздравления, юбиляр мучился одним вопросом: вручат ему кутенка теперь или еще можно успеть удрать? Порученец, посланный за подарком, запаздывал, и Петр Ефимович рискнул остаться и на банкете.

За праздничным застольем опять много говорилось о заслугах старого инженера. Петр Ефимович выслушивал всех очень внимательно, некоторые выражения повторял про себя для памяти и, наконец, расчувствовался до того, что сам решил произнести речь.

В эту минуту и принесли щенка. Он был черный и лохматый. Он покорно пошел к Сундукову на колени и тотчас уснул. Общими усилиями щенка нарекли Чапом.

Сослуживцы разбились на группы, молодежь танцевала, а виновник торжества сидел в одной и той же позе, ощущая животом мягкое, доверчивое тепло. Когда у него затекли ноги и он пошевелился, кутенок открыл глаза. Сундуков дал ему кусок торта. Чап слизал крем, благодарно положил голову на ладонь хозяина и заснул снова. Должно быть, ему снилась мать, ее сладкое, живительное молоко, потому что он жалобно взвизгивал во сне, как плакал. Вообще, было что-то печальное и трогающее стариковское сердце в позе щенка, в этих подвернутых под мордочку лапках, в крепко-накрепко зажмуренных глазках. И Петр Ефимович подумал вдруг, что за шестьдесят лет так и не создал себе ни семьи, ни постоянного очага. Всю жизнь он делал самолеты и мало беспокоился о личном устройстве.

Жить Петр Ефимович устроил щенка в ящике из-под телевизора. Постелил на дно махровое полотенце, поставил блюдце с молоком и сел под бра, чтобы не тревожить малыша верхним светом. В родословной Чапа указаны были звонкие имена его родителей и прародителей. Петр Ефимович, наморщив лоб, попытался припомнить имя своей бабушки по отцу, но так и не смог. Вздохнув, убрал родословную, склонился над щенком и стал с уважением его разглядывать.

На следующий день Сундуков накупил всяких обновок, Тут были поводки разной длины, ошейники, даже бархатная попонка. Продавец усиленно предлагал ременную плетку, но Петр Ефимович отказался.