Расписное небо

– Нет. И если ты не прекратишь давить на мня, я вызову Нарина. Или просто вколю тебе успокоительное и уложу в сон часов на пятнадцать.

– Ольса, ну хоть ты скажи, – Селена неожиданно переключилась на меня, не добившись нужного от валора.

– Пока не могу. О чем речь?

– Я о том, что присутствие ребенка в моем теле меняет физиологию. Я чувствую себя лучше, сильнее. Предлагаю Сумудину взять на дополнительный анализ мою кровь и провести полное исследование. Типа того, что делали в госпитале. Разве это может быть опасно?

– Не думаю, что это опасно. Конечно, в какой-то мере это могло бы больше нам рассказать об изменениях в твоем теле, но дополнительные анализы крови и стресс. Не знаю, Селена.

– Я знаю, – голос Сумудина оказался таким едким, что я невольно вздрогнула. Доктор стоял у стола, в равной степени видимый нами обеими, – и скажу вам обеим единожды, раз вы не понимаете: этот ребенок – ребенок связанной пары, дарье. Первое детя смешанной крови наших рас. Дитя второго оджи, а значит, помимо прочего, обладает невероятной ценностью в глазах всего народа. Как с точки зрения наследования силы, так и с учетом спокойствия Нарина. А оно, надеюсь, вы понимаете, должно быть непоколебимо. Для тех, кому мало, ты, милая моя, – тонкий длинный палец с острым ногтем ткнул в Селену, – уже однажды лишилась возможности стать матерью. Сейчас же пролежала непозволительно долго в отключке, едва не простившись с жизнью. Напомню, что Нарин за это время постарел на восемь лет по всем физиологическим показателям. Так что я запрещаю. Абсолютно и без единого слова с чьей либо стороны. Запрещаю брать даже лишнюю каплю твоей крови или хоть в чем-то нарушать предписания.

– Сумудин, я ведь не хочу подвергать опасности… -ладони Селены непроизвольно накрыли маленький, едва заметный живот.

– Я тебе и не позволю. И напомню, когда-то ты мне сама дала право заниматься твоей беременностью, так что теперь получай последствия. Лени, я ведь могу и по-другому. Ты знаешь.

– Знаю. Мне просто хотелось помочь девочкам.

– Понимаю. А теперь иди, посиди под своими волшебными лампами, тебя Нарин там ждет.

Стоило двери закрыться за спиной селены, как Сумудин отступил к стене, глубоко вздохнул и с силой впечатал кулак в стену. И еще раз. Не ожидая подобного, я вздрогнула всем телом, со страхом гладя на этого мужчину. Я не видела его настолько резким и несдержанным. От него волнами исходила какая-то темная, агрессивная сила. По всей спине, от основания черепа и до кончика хвоста вверх торчали длинные тонкие шипы с едва заметными перепонками между, как гребень какой-то весьма ядовитой глубоководной рыбы.

Сумудин опустил руку, и мне стала видна основательная вмятина в обшивке. Вниз по стене, парой тонких темных струек зазмеилась кровь. Красная. И хоть я уже видела валорскую кровь в пробирках, почему-то сейчас мне казалось, что она должна быть совсем иного цвета.

– Она, – голос сорвался, и пришлось откашляться, – она совсем не хотела бы навредить ребенку. Это на самом деле не опасно. Тем более на таком сроке. Беременность Селены проходит почти идеально…

– Идеально? – хриплый, скрипучий, трудно различимый голос – Что значит «идеально» в ее ситуации? Нет данных, нет прецедентов. Есть только миллиард точек, где все может пойти наперекосяк. Ваша с ней беспечность может иметь непоправимые последствия. Идеальный порядок может в одно мгновение превратиться в идеальный шторм. Не позволю.

– Но, – я встала, не в состоянии больше сидеть. Волнение давило, заставляя двигаться.

Сумдин резко обернулся. Его золотые глаза на заостренном, хищном лице смотрелись пугающе. Резкие, рваные движения и доктор стоит в шаге от меня.

– Ты думаешь, я не понимаю ее благородных порывов? Велений ее доброго сердца? Я понимаю вас обеих. Только мне все равно. Так как вы не понимаете и не хотите понять нас. Этот ребенок – надежда каждой семьи на Парадоксе. Каждого, кто остался на Валоре. Если хоть что-то случится все… если…да плевать на всех! Этот ребенок – часть моей семьи. И он должен родиться. Даже если мне предстоит привязать Селену к Нарину на весь срок беременности.

Он был прав, я не понимала такой истерии по поводу простых анализов, не могла найти причин такому всплеску эмоций, но меня почему-то согрела эта страсть. В груди зародилось волнение, не имеющее ничего общего с страхом.

Вспомнив яростную вспышку, кинула быстрый взгляд на руку доктора. Все костяшки правой руки были в крови, которая темными плямами падала на пол.

– Ты решила, что я слаб, – золотистые глаза недобро сверкали. Валор медленно, пугающе-плавно наступал. В его голосе на первый взгляд больше не было угрозы, но по телу прошла волна дрожи, а ноги заледенели.

– Нет, я… – слова оправдания застряли в горле под этим острым взглядом.

– О, да. Ты думаешь, что все знаешь. Вот только это не совсем так.

Мужчина нагнулся опасно близко, в нос ударил дурманящий, резкий запах, от которого закружилась голова. Золотой блеск валорских глаз заслонил собой свет ламп. Я почувствовала тепло и пряный вкус чужого дыхания. Зараза.

Сумудин.