Расписное небо

– Двумя прикосновениями, – слова произносились спокойно, без дрожи, как констатация факта. – Но я буду избегать этого всеми возможными путями. Именно по этому ты будешь здорова. И родишь ему сына. И будешь жить долго и счастливо.

– Сумудин, как тебе с этим жить? – тихо, сипло, с каким-то ужасом и болью.

– Не расстраивайся. Я принял эти правила давно. Сложно было в первое время. Когда нас выпустили и отправили на первое задание, в колонии, никак не мог успокоиться. Четыре месяца каждое утро и вечер представлял, что убиваю своего брата. Икоту свою тогда же заработал. Ждал безумия в его глазах каждый миг. Только позже до меня дошло, что его-то учили контролю. Не знаю, что испытал он, когда понял, чему учили меня. Нам потребовалось немало времени, чтобы снова научиться доверять друг другу. Это, наверное, оказалось самым сложным моментом. Когда мы работали в горячих точках, каждый использовал свое новое мастерство и знания. Мы практиковались и при этом поглядывали драг на друга с опаской, выискивая подозрительные нестыковки или то, что могло вызывать сомнения. Нарин наказал младшего офицера? Почему? Это было верное решение? Обоснованное? Взвешенное? Трезво ли он мыслит? Сейчас понимаю, что я кружил вокруг него как дикий зверь, буквально внюхиваясь в каждое решение, запоминая, сопоставляя. После Ойтеры мы должны были все время находиться рядом, даже комната была одна на двоих.

– Нарин говорил, что это было сложнее всего, но не стал объяснять.

– Спать было страшно, – от воспоминаний, чувства неуверенности и страха, по телу прошла дрожь,– лежа в постели каждую минуту вслушивался в дыхание на соседней кровати и ждал, когда безумие накроет Нарина с головой. Думал, что оджи такой силы – слишком большая опасность, чтобы даже на мгновение позволить себе потерять контроль над ситуацией. Слишком ответственно чтобы просто спать. Знаю, что он тоже не спал. Это с того времени он разговаривает так, как сейчас. Плавно и негромко. Своего рода демонстрация самоконтроля.

– А теперь? Не боишься больше, что возможно будешь обязан его убить? – видел, что Селене трудно произносить это. Но пока это просто слова, которым даже воображение не позволяет стать реальными, в них нет такого ужаса. Если ей для спокойствия и понимания нужно услышать, то у меня нет желания ее в этом ограничивать. Тем более, что на Валоре эти сведения доступны каждому.

– Нет. Давно не боюсь, – я потянулся, встав из кресла. Настроение почему-то улучшалось, выгоняя тоску и печаль, которые поселились во мне раньше. – В одну из операций, когда было совсем тяжко, я понял, что мы оба, и я и Нарин сделаем все возможное, чтобы не пришлось применять таких радикальных мер.

– Расскажешь? – вспомнив то кровавое месиво и ловушку, в которую мы попали на задании в одной из колоний, хмыкнул. Было сложно представить, как из той грязи, смертей и боли сделать прекрасную конфетку, приемлемую для ушей беременной женщины. А она, по глазам вижу, ждет красивую историю о восстановлении доверия и совместном шаге в светлое будущее.

Решив, что хорошего понемногу, а эту историю и вовсе Селене знать не нужно, подал одже руку, помогая подняться. Она была все еще слишком стройной, по сравнению с той круглой и мягкой Селеной, которую я помнил в момент нашего знакомства, но беременность сделала ее черты все же мягче и плавне, хотя живот был пока едва заметен.

– Может, расскажу когда-нибудь в другой раз, – какую-нибудь другую, менее жуткую историю, – а сейчас я хочу проведать Птичку. Пойдешь со мной? Через пару дней мы должны достигнуть рабочего сектора, так что можно готовиться.

Заинтригованная чем-то новым, оджа радостно улыбнулась, но в глубине глаз все же плескалось упрямство. Она не даст мне забыть про обещание.

Ольса.

Я потратила почти три дня, пока сумела вытянуть из Озара свидание. Три дня усиленного кокетства и по-девичьи раскрытых удивленных глаз. От этих восторгов и охов-ахов уже начинало сводить скулы, пока дождалась результата. Но оно того стоило.

У механика были крупные руки с крепкими пальцами, на которые я обратила внимание почти сразу. И внимательный взгляд этих льдисто-голубых глаз. Помня, что мужчины любят рассказывать о себе, и надеясь, что здесь работает та же схема, что и на Земле, уговорила валора показать мне свои подотчетные территории. Сразу после ужина. А там, глядишь, можно будет оценить мужчинуболее качественно. Может, даже поцелую.