Расписной

– То, что я собираюсь на ней жениться.

Генерал вскочил с высокого кожаного кресла:

– Час от часу не легче! Ты что, не можешь жениться без скандалов? Брак с Лаурой Маркони привел к тому, что тебя отчислили из Высшей школы! И чем он закончился? Недавно ты подал рапорт о разводе! А ведь разводы в нашей системе карьерному росту никак не способствуют! И тебе все это объясняли, разъясняли, уговаривали не делать глупостей! Теперь ты затеваешь новый скандал? Неужели нельзя выбрать невесту из свободных женщин с гражданством Советского Союза?

От отеческого тона ничего не осталось. Сейчас начальник Управления устраивал обычный разнос проштрафившемуся подчиненному.

Вольф набычился:

– Это мое личное дело.

Вострецов угрожающе нагнулся, оперевшись кулаками о стол:

– Ошибаешься! У чекиста нет личных дел! Потому что иноразведки ищут любые промашки в жизни сотрудника, чтобы использовать их для вербовочных подходов! Чистота личной жизни – залог его безопасности и упешного выполнения служебного долга!

– Но ведь человек живет не для того, чтобы выполнять служебный долг, – в сердцах сказал Вольф. Ему показалось, что он повторяет чужие слова, но чьи именно, он не вспомнил. Впрочем, чьи бы они ни были, но явно противоречили кодексу чекиста и всей системе чекистской идеологии.

Вострецов побагровел:

– А для чего?! Для сладкой жизни? Чтобы жениться-разводиться?

– У меня сладостей в жизни было немного. Вряд ли найдется желающий, чтобы я с ним поделился…

Генерал снова выпрямился, обошел стол и остановился прямо напротив Вольфа. Их взгляды встретились.

– На что ты намекаешь?! Какой желающий? Чем поделился?

Мало кто выдерживал пронзительный взгляд Вострецова. Он относил это на счет врожденного гипнотизма, свойственного военачальникам и иным сильным личностям. Возможно, это объяснялось проще: служебной зависимостью. Потому что в глаза начальникам он так не смотрел. Вольф, хотя и был подчиненным по службе, взгляда не отвел.

– Я не намекаю, товарищ генерал. Я прямо говорю: вряд ли кто-то позавидует моей жизни. Я всегда выполнял приказы, всегда ходил по краю. Конфетками и шоколадками меня не закармливали.

– Какие там шоколадки! Председатель лично дал команду тщательно разобраться. Ты понимаешь, чем это пахнет?

– Хуже, чем в тюремной камере, ничего пахнуть не может, – Вольфу надоело стоять навытяжку, и он вновь принял расслабленную позу.

– Хватит напоминать о своих подвигах! – раздраженно сказал Вострецов, возвращаясь на свое место. – Ты добровольно вызвался на задание и награжден за него. Но это не дает тебе права устраивать кулачные бои в Кремле!

– Виноват.

– Виноват…

Вострецов заглянул в какие-то бумаги, недовольно прихлопнул их ладонью.

– Ты-то виноват, а вот я при чем? Сергею Михайловичу наверняка доложили… А если нет, то обязательно доложат. Как мне объяснять разложение личного состава?

– Не могу знать, – мрачно ответил Вольф.

– Вот то-то! Как дать генералу по физиономии, ты знаешь… Ладно, иди. Я доложу председателю. Он решит, какое заключение подготовить…

Несмотря на то что рабочий день закончился, озабоченный Петрунов ждал в кабинете.

– Ну что?

Вольф пожал плечами:

– Сказал, доложит председателю, а тот решит, какое заключение готовить…

– Да уж решит, это точно…

– Позвонить можно?

– Какой разговор! Садись на мое место, чтоб удобней… Александр Иванович вскочил, уступая кресло.

– Конечно, надо звонить, самое время! Если Грибачев не вмешается, они тебя точно выгонят!

– Да сидите, к чему эти церемонии…

Примостившись на краешке стола, Вольф набрал номер. Петрунов завороженно следил за каждым его движением.

– Да-а, – певуче откликнулась Софья.

– Увидимся прямо сейчас? Я по тебе соскучился…

Петрунов в сердцах сплюнул, постучал согнутым пальцем по лбу и вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.

* * *

– У него остался синяк и припухлость вот здесь, – Софья показала на свою скулу. Именно в это место и должен был прийтись удар. – Николай Павлович просто вышел из себя. Он написал рапорт, хотя Костик его отговаривал. Сказал, что ты личный знакомый Грибачева и лучше с тобой не связываться. Но Чучканов закусил удила…

– Какой Костик?

– Ну, Константин Павлович. Раскатов.

– А…Тот, который присылал тебе генеральские букеты в Рохи-Сафед? Почему ты его так ласково называешь?

– Ой, ну какая разница! – Софья допила свое шампанское. – Костик или Константин Павлович… За глаза как только людей не зовут!

Они сидели в новом кооперативном кафе «Козерог» – уютном подвальчике недалеко от площади Дзержинского. Волк жадно ел жареное мясо и пил водку. Софья лениво ковырялась во фруктовом салате.

– Ты трахаешься с ним?

– Что за глупости? – возмутилась она. – Я его референт, у нас хорошие отношения, только и всего… Во всяком случае, он дал полезный совет. Для тебя полезный.

– Мне плевать. Кожу они с меня не сдерут, гвоздь в ухо не загонят.

– Что? Какой гвоздь?

– Ерунда. Давай еще выпьем. А где сейчас твой благоверный?

– В командировке. Они с Раскатовым вместе поехали. Дня на четыре.

– Очень хорошо. Тогда ты поедешь ко мне. На все четыре дня.

– Только на четыре? – Софья лукаво улыбалась. – Потом я тебе надоем?