Расплата

Встреча с добродушным Сеней вроде бы сняла излишнее напряжение, которое возникло у Кунгурцева от ожидания встреч с советскими людьми. «А Сеня — славный парень. Такой болтун — большая удача, — подумал он, засыпая. — Может, они тут все такие?»

Он проснулся рано — чуть рассвело. Поезд шел быстро, в вагоне солдаты еще спали, а вместе с ними — и дневальный.

«Что же предпринять?» — упорно размышлял Кунгурцев.

Наконец он принял решение: ехать с этим эшелоном, меньше говорить о себе, а больше слушать — осваиваться, внедряться.

На другой день, видно, дала о себе знать простуда — Кунгурцева стал бить неудержимый кашель, поднялась температура. На какой-то остановке Сеня попытался уговорить Кунгурцева сходить в медпункт, но тот вдруг встрепенулся: дескать, оклемается как-нибудь без лекарств — не признает их. Все же в Куйбышевке-Восточной Сеня уломал упрямого больного. В медпункте врач осмотрел его и установил диагноз: грипп с подозрением на пневмонию, — выписал направление в госпиталь.

Таким образом, благодаря помощи Сени Кунгурцев оказался в госпитале как больной боец, снятый с воинского эшелона. Такая запись в здешней комендатуре вполне его устраивала. Среди личного состава эшелона он не числился, поэтому его никто не разыскивал и не навещал, — видно, даже Сеня забыл про случайного знакомого.

Кунгурцев пролежал в госпитале весь декабрь и половину января нового, 1945 года. Здесь он неплохо освоился в солдатской среде. Даже познакомился со штабным писарем. Тот и помог Кунгурцеву приобрести предписание, продаттестат и проездные документы для следования не в Благовещенск, куда ушел эшелон, а в Биробиджан, в запасной стрелковый батальон. Однако туда не поехал. Используя полученные в госпитале документы в качестве образца, фабриковал на бланках, врученных ему японцами, предписания — разъезжал по Приморью, собирая военную информацию, пока его не задержали.

Следователя и, разумеется, нас, оперативников, интересовали не только обстоятельства проникновения Кунгурцева в Приморье, но и способы передачи своим хозяевам собранных им материалов. Хасира, по словам Кунгурцева, поручил ему посещать под видом командировочного крупные железнодорожные станции, где путем визуального наблюдения и бесед с военнослужащими узнавать, какие изменения происходят в войсках, нет ли наращивания вооруженных сил и подготовки к военным действиям.

В январе и феврале 1945 года Кунгурцев, курсируя между Хабаровском и Владивостоком, побывал на пяти крупных железнодорожных узлах и пришел к выводу, что больших передвижений войск и признаков подготовки к военным действиям не наблюдается.

Свои записи вместе с подлинными документами, полученными им в госпитале, как его научили японцы, он во второй половине февраля вложил в тайник номер 1, расположенный под мостом через реку. О закладке тайника сделал пометку — нарисовал крестик на крайней стойке перил моста. Недели через две он проведал место закладки тайника и обнаружил возле своей пометки другой крестик, означавший, что содержимое тайника хозяева изъяли. Затем он перешел на другую сторону моста, где на аналогичной стойке перил должна была стоять такая же отметка, которая означала бы, что для него заложен тайник номер 2 — на кладбище, на окраине города. Но такого знака там не оказалось ни в тот раз, ни при других посещениях этого места в феврале и марте. Через тайник номер 2 японцы обещали передать Кунгурцеву деньги, бланки документов, описание тайника номер 3 и указание по внедрению в одну из советских частей. Почему не сработала цепочка связи — он не знал.

Показания Кунгурцева проверялись и документировались. В основном они находили подтверждение. В то же время чувствовалось, что он не был искренним до конца. Он скрыл от следствия, что в феврале задерживался патрулями и сбежал из комендатуры, оставив там свой рюкзак, принесенный из Маньчжурии, Этот факт установили путем опросов работников комендатуры. При осмотре находившихся в рюкзаке вещей в пустотелой рукоятке сапожной щетки были обнаружены бланки документов и набор карандашей для их обработки.

Следствие наконец закончилось, и в июле сорок пятого дело Кунгурцева было передано в суд.

Петр Петрович не спеша, с явным удовольствием выпил почти полный стакан воды, прокашлялся и сказал, что на этом заканчивает свое первое выступление. Он попросил курсантов задавать вопросы.

— А спрятанные Кунгурцевым ступы нашли? — выкрикнул кто-то из зала.

— Нет, хотя мы настойчиво искали. Кстати, местность, где Кунгурцев переходил границу, опознали, по его рассказу, довольно точно.

— Почему был возможен такой переход границы?

— Для охраны ее тогда использовалось воинских частей маловато. Кунгурцеву, кроме того, здорово помогли непогода и профессиональная подготовленность.

— Почему японцы послали своего агента под видом солдата, а не офицера?

— Для визуальной разведки солдат лучше подходил. Рядовому легче маскироваться.

— Почему Кунгурцев среди «действующих» документов хранил чистый бланк?