Расплата

Лысоватый Залесский смущенно покашлял. У него была укоренившаяся привычка покашливать в тех случаях, когда возникала неловкость, порожденная среди присутствующих его язвительностью.

— Вы уж не обессудьте, — пробормотал он, — какой из меня ценитель искусства, так, дилетант, не больше.

Хозяин дома примирительно посоветовал:

— Ты его действительно прости, любезный Александр Григорьевич. Прости по пословице: «Юпитер, ты сердишься, значит, не прав».

— Еще неизвестно, кто из нас Юпитер, а кто презренный раб, — пробормотал доктор. — Впрочем, я тоже извиняюсь за то, что принял это сравнение всерьез.

Мигалко обнажил в ухмылке желтые крупные зубы, делавшие его похожим то ли на китайца, то ли на японца:

— Прости его, пожалуйста, любезный Александр Григорьевич. Кто из нас, живущих в этом подлунном мире, не ошибается. И притом не забывай, что критику и самокритику надо любить.

Крутоплечий доктор гулко расхохотался.

— Критику и самокритику? — переспросил он. — Хотел бы я увидеть того дурака, который бы ее на самом деле любил. А?

Повеселевшие гости стали занимать стулья за раздвинутым столом. Звякнули ножи и вилки, чья-то рука потянулась к блюду с хлебом, а другая к солонке. Близоруко щурясь, Александр Сергеевич стал наполнять бокалы вином, а тем из стариков, кто еще не окончательно сдал перед крепкими напитками, наливал коньяк и ликер «шартрез» из маленького фарфорового графинчика, в каких в ту пору выпускался он на знаменитом Новочеркасском ликеро-водочном заводе. Такие графинчики изготавливались в виде жирафов, пингвинов, медведей.

Никогда на Дону не пили в таком количестве густых ароматных ликеров, как в предвоенные годы и в самые суровые дни сорок первого, не пощадившего привольные донские степи.

— Александр Сергеевич, да вы сотворили чудо, — шепелявил Иван Иванович Мигалко. — Признайтесь, какой чародей вам помог. Ведь сейчас таких ликеров из-под земли не добыть. Какой кудесник посодействовал в их приобретении?

Водорезов насмешливо покачал головой:

— Не будем уточнять кто этот кудесник. Важно, что он занимает пост главного технолога нашего ликеро-водочного завода. Порадуемся тому, что непьющий Саша, астматик, демонстрирует нам столь тонкий вкус в оценке винного производства своего родного города. Браво, браво! Однако не настала ли та торжественная минута, когда надо произнести первый тост за нашего достойного именинника.

Иван Иванович Мигалко, торопливо намазывавший маргарин на тонкий ломтик пайкового хлеба, застыл с протянутой рукой. Чуть припудренная по торжественному случаю Надежда Яковлевна опустилась на стул, бдительно оглядывая зорким хозяйским оком стол, замерли все остальные гости.

— Так вот, друзья! — зычно воскликнул Рудов. — Настало время подвести черту под слагаемыми и поговорить о той сумме, которую принес нашему дорогому Александру Сергеевичу прожитый год.

Но поговорить об этой сумме ему так и не пришлось. Чей-то кулак загрохотал в парадную дверь, и Якушев, разводя руками, сказав: «Ничего не поделаешь, сегодня у нас парадное для всех открыто», поспешил в коридор. Гости озадаченно переглянулись.

— О, путник! — воскликнул ему вслед Рудов, имея в виду неожиданного визитера. — Какую песню испортил!

— Ничего, — пробубнил старик Башлыков, — будем полагать, что ликер от того, что мы подождем неожиданного гостя, свою крепость не утратит. Тем более разлив ликера по рюмочкам всего лишь репетиция. Сейчас Александр Сергеевич возвратится, и состоится сама премьера. Однако чего это он там замешкался?

— Может, ему горвоенком повестку в действующую армию прислал? — под общий смех пошутил Залесский. — Ведь без такого богатыря, как наш астматик Александр Сергеевич, Гитлера на разгромить.

Все расхохотались, но тотчас же смолкли, потому что из коридора донесся оглушительный голос самого Александра Сергеевича:

— Мишенька! Долгожданный вы мой! Да откуда и какими ветрами вас в родные края задуло? Да ведь это же для меня такой подарок судьбы! Да проходите же, проходите.

Гости притихли, устремив выжидающие взгляды в коридор, откуда продолжали доноситься громкие радостные восклицания и похлопывания друг друга по плечам.

Быстрыми шагами хозяин возвратился в зал, ведя за собой смущенного гостя, и помолодевшим голосом воскликнул:

— Какой подарок судьбы! Видно, я самый счастливый именинник. Коллеги, Наденька. Вы так и не угадали, кого я веду за собой? Это же Миша Зубков, тот самый шахтер, которого мы выпустили из техникума почти десять лет назад.

Крепко сложенный человек в военной гимнастерке шагнул вперед. На смуглом лице в одних только глазах промелькнула улыбка. Опешив от неожиданности, он переводил взгляд с одного гостя на другого.