Расплата

Прижав к груди цветы, успокаивая себя тем, что за углом меня ждёт Макс, да и народ скоро начнет выходить из Олимпа – тот же Бородин, например, - я пошла. Замерла перед открытой задней дверью, всё пытаясь проморгаться от радужных пятен перед глазами. Хоть бы свет в салоне включили...

- Ты хочешь мне что-то сказать, малыш?

Добрый сказочник, блин. Как там увещевала Зойка – интересный собеседник, человек интеллигентный и безобидный?

- Эдуард Валентинович, вы извините, я совсем закружилась... Я забыла сказать вам...

- Чшш... Ну что же ты, так и будешь стоять за порогом? – рассмеялся он из темноты. – Забирайся скорее ко мне. Ну? Смелее, малыш! Я же не кусаюсь. – Снова рассмеялся.

Надо сказать легко рассмеялся, совершенно не страшно - даже тепло как-то. И я, всё так же ища спасения за букетами, забралась. Неловко, неудобно – пороги-то высокие, а руки-то заняты... Плюхнулась на сиденье и тут же, без всякой команды, водила вышел на улицу и, обойдя тачку, закрыл за мной дверь. И этот хлопок был похож на выстрел.

- Слушаю тебя, малыш.

Я нервно сглотнула и, глядя как по стене здания скользит длинная тень водителя, так и оставшегося снаружи в лучах фар, глубоко вдохнула. Выдохнула. Без паники. Всё нормально.

- Эдуард Валентинович, Зоя Андреевна рассказала о том, как сильно вы помогли мне с этим титулом, и я хотела бы поблагодарить вас за это...

- Ну так благодари, - перебил он. - Раз очень хочешь.

Я осеклась. В смысле, блин, благодари? А я что делаю?

Панин рассмеялся, тихонечко так, липко:

- Какая пугливая девочка. Ну ты же сама сказала - хочешь?

- Х... хочу.

- Ну так давай, смелее. Не тяни. У меня режим – ложусь спать не позже двенадцати.

Вот говорят: «волосы на затылке зашевелились» - я всегда считала, что это фигура речи, но  тогда вдруг почувствовала, что так действительно бывает... Прижала к груди цветы, беспомощно проводила взглядом вышедших из Олимпа Бородина, Галину Николаевну и Снежану. Сейчас тётя Тома приберёт в тренерской и тоже уйдёт. А потом, сдав помещение на охрану, и Нина... А Панин смотрел на меня в упор и ждал. И казалось, что в полумраке салона наполненном его сиплым, слегка затруднённым на выдохе дыхании, слышно как бешено стучит моё сердце.

- Малы-ы-ыш... – позвал Панин и, протянув руку, сначала погладил, а потом вдруг слегка смял пальцами большую розу в моём букете. – Я жду.

То ли от неожиданности, то ли от того, что роза эта находилась прямо возле моего лица и, касаясь её, Панин невольно (невольно?) скользнул тыльной стороной ладони по моей щеке - я вздрогнула и очнулась.

- Спасибо, Эдуард Валентинович! За то, что помогли взять этот титул – спасибо!

Он рассмеялся. Даже голову запрокинул, так ему было смешно, блядь...

- Молодец, малыш! Уж не знаю, почему ты так перепугалась поначалу, но согласись, что часто бывает, когда человек говорит – хочу поблагодарить, хочу передать привет, хочу попрощаться, но дальше вот этих «хочу» не идёт. Замечала? Если бы ты знала, сколько дел было провалено из-за таких вот, казалось бы, мелочей! Всю свою практику наблюдаю и диву даюсь, насколько необдуманно разговаривают люди! Да что там люди – даже адвокаты! А ведь одно случайное слово – и приговор уже совсем другой... – замолчал, пристально глядя на меня. - Но ты молодец, умненькая девочка. – Снова потеребил ту розу, но в этот раз я успела немного отклонить голову. – Что ж, мне было приятно помочь тебе, и я с удовольствием принимаю твою благодарность. Да и вообще, люблю общаться с понятливыми людьми, надо будет повторить как-нибудь, да? В более комфортных условиях. Например завтра, в половине третьего, мы могли бы пообедать в "Онегине" на Краснознаменской. Очень приятное заведение! Очень! Что скажешь? У тебя получится?

Охренеть. А если точноее - то пиздец.

Панин ждал ответа, а я упрямо, глупо отмалчивалась, с тоской наблюдая за тем, как, прикрываясь ладонью от слепящего света фар, из-под навеса Олимпа показалась Нина. Последняя из всех олимпийцев. Как она сощурилась, пытаясь разглядеть наглеца, зарулившего туда, где автомобильных дорог даже не предусмотрено, и как юркнула вдруг в густую тень за границей светового пятна. Видно, узнала.

- Ну что, Людочка, раз тебе нечего мне сказать, давай прощаться, - вздохнул наконец Панин, и я чуть не всхлипнула от радости. - Или тебя подвезти до дома?

- Нет, нет! Что вы, спасибо, не надо!

- А может, всё-таки подвезти? Мне не сложно.

- Нет, не надо! Меня машина ждёт у центрального входа. Я пойду, можно? А то и правда, поздно уже...

- Конечно можно, что за вопрос! Марат проводит тебя.

- Нет, что вы, не надо!.. – и осеклась. Пожалуй, слишком много «нет» для одного раза. – Хорошо, пусть проводит, если можно... Спасибо!

* * *

До дома ехали молча. Ну я-то понятно, отходила от беседы с Паниным, мысленно благодаря Бога за то, что так легко отделалась от этого, блин, приглашения в ресторан, а вот Максим, похоже всё-таки не по-детски грузанулся ситуацией с Ленкой. Когда он тормознул возле подъезда, я не выдержала:

- Нет, ну в принципе, ты же не обязан знать его дочку в лицо...