Расплата

Вид у него был застенчивый и одновременно пришибленный. Приведя в комнату Сигрун, он лишь спросил Фрейю, не хочет ли она кофе. Та торопливо отказалась – за время пребывания здесь ей предлагали его уже в четвертый раз.

Дополняла унылую сцену Сигрун. Молодая женщина сидела напротив них с видом человека, которому только что сообщили о смерти близкого родственника. Поникшая, пряча на коленях руки, она отгородилась от мира длинными и сухими, свисавшими, как две занавески, волосами. На все вопросы Сигрун отвечала односложными да и нет. Нет, она не знает, где ее отец. Нет, она не получала от него никаких известий. Нет, ей ничего не известно о письме Трёстюра. Нет, она не знает Бенедикта Тофта, Кольбейна Рагнарссона и Торвальдюра Сваварссона. Нет, она не представляет, кто мог выкопать гроб с телом человека, которого называли ее дедушкой. Нет, она не имеет к этому никакого отношения, у нее нет водительских прав, и она не может управлять экскаватором. Нет, она ни разу не брала в руки бензопилу и не знает никого, у кого есть такая пила. Голос ее не поднимался выше шепота, и у Фрейи уже раскалывалась голова от необходимости напрягать слух каждый раз, когда Сигрун открывала рот.

Фрейя ощутила вибрацию в кармане куртки. Телефон. Наверное, Бальдур спешит услышать, как она справилась со своими обязанностями. Жаль, что выключила звонок – хороший был бы повод извиниться, выйти в коридор и поговорить с братом. В разговоре она не участвовала, просто сидела и слушала. Звонок Бальдура мог быть куда важнее, ведь он просто не имел права позвонить кому-то еще. Мысль о том, что она подвела самого близкого в своей жизни человека, окончательно испортила настроение. Терпение не значилось среди его добродетелей, и Фрейя знала, что через несколько секунд брат сдастся. Руки Сигрун вынырнули из-под стола, убрали прядку с лица и поправили волосы. И снова уклончивый взгляд, мелькнувший на бледном, невыразительном лице.

– Что случилось с вашей рукой? – спросил сидевший рядом Хюльдар.

Результатом стала самая продолжительная за все время речь Сигрун, которая и вернула Фрейю в настоящее.

– Несчастный случай. Я была маленькая и почти ничего не помню. – Сигрун уставилась на обрубки, оставшиеся на месте мизинца и безымянного пальца правой руки, так, словно увидела их впервые. Потом вздрогнула и снова убрала руки под стол.

– Я так понимаю, это сделал ваш брат, Трёстюр.

Верно?

Хюльдар подтолкнул к Сигрун пакетик с лакричными леденцами, но та покачала головой.

– То есть Трёстюр не имеет к этому никакого отношения? – не отставал детектив.

– Нет. Не так. Неумышленно.

– Неумышленно? Как это? Что именно случилось?

– Разве это важно? – Сигрун посмотрела ему в глаза, и на ее лице отразилась печаль.

– Мы просто не знаем этого сейчас. Но вот что я вам скажу. Чем больше мы узнаем, тем больше шансов на то, что мы найдем убийцу, который сейчас на свободе. Он уже убил двоих. Так что я буду признателен, если вы ответите на все наши вопросы.

– А это может подождать? – пропищала Сигрун.

– Э… да… наверное. – Хюльдар как будто растерялся; вероятно, такие просьбы звучали здесь нечасто. – Во время нашей прошлой встречи мы спросили вас о вашем визите в тюрьму, к отцу. Теперь нам известно, что вы точно бывали там. Это подтверждается формуляром с вашей росписью. Зачем вы ездили туда и почему не возвращались?

– Я хотела сказать, что не питаю к нему ненависти.

В этом месте Фрейя вмешалась в первый раз. Вопрос и ответ вызвали у нее любопытство. Такие, как Сигрун, обычно действуют не под влиянием импульса и каждое решение тщательно обдумывают.

– Почему? Что послужило для вас толчком?

– Я… Я читала книгу. О самопомощи. – Сигрун остановилась, явно не собираясь что-то объяснить. Впрочем, необходимости в этом не было. Из профессионального интереса Фрейя прочитала несколько такого рода творений и легко представляла, о чем в них идет речь: как бороться с собственными страхами, что нападение лучше защиты, и так далее. В случае Сигрун такой совет представлялся в высшей степени сомнительным; она имела полное право жить в мире и безопасности, а не понуждаться к встрече с мучительным прошлым. Встреча с противником лицом к лицу редко помогает жертвам сексуального насилия вынести испытание. Эффект бывал в лучшем случае кратковременным. Проходило совсем немного времени, и все возвращалось.

– В книге речь шла о противостоянии прошлому? И вы интерпретировали это как указание встретиться и поговорить с отцом?

– Да. – Сигрун опустила глаза.

– И что, вам помогло?

Шторки волос качнулись влево-вправо.

– Нет. Мне стало только хуже, а на обратном пути в город меня вырвало в автобусе.

– Скажите, Сигрун, пытаясь решить вашу проблему, вы не обращались к психотерапевту? Уверяю вас, от этого будет гораздо больше пользы, чем от любых книг по самопомощи.

– Нет, не обращалась.

– А в детстве? После того, как вашего отца отправили в тюрьму?

– Нет.

– Почему? Учитывая ваше положение, вы могли получить бесплатную консультацию.

– Мама была против. И брат тоже. Им такое не нравится.