Расплата

– Когда люди бедны настолько, что им важны эти несколько евроцентов, экология у них не на первом месте. Но история о соринке и бревне в глазу – это очень человеческий парадокс. Мы ругаем «Тоталь», когда заправляем машину. Мы все одинаковы.

Чтобы подготовиться к любому развитию событий, Лоренцо Герда решил разложить по полочкам все, на что надеялся его коллега.

– Хорошо. Если ты рассматриваешь народное жюри как плюс, то ты должен понимать, каким образом противник попытается перетянуть его на свою сторону.

Правила были понятны, и Аттал стал ему подыгрывать:

– Верно. Они могут отправить дело в уголовный суд. Там среди присяжных только мировые судьи. Их будет труднее убедить. Они привыкли исполнять закон, даже если мотивом преступника является правое дело. «Dura lex, sed lex»[70].

– Ты знаешь мою любовь к латыни, но устав уголовного суда неизменен, и они ведут только те процессы, где срок заключения не может превышать двадцати лет. Солал обвиняется в двойном похищении, удержании двух заложников и убийстве, так что обвинение очень серьезное. Дальше.

– В специальном суде присяжных[71] также нет народного жюри, но он рассматривает только дела о терроризме.

– Идеально. Представь, как нас можно выставить террористами. И начни с основ, пожалуйста.

Как прилежный ученик, Аттал вспомнил лекции на юрфаке и безошибочно выдал определение:

– «Террористический акт – это любое индивидуальное или коллективное действие, направленное на серьезное нарушение общественного порядка путем запугивания или террора».

– А теперь парируй.

– «Гринвар» – это группа, единственная заявленная цель которой – заставить крупные корпорации двигаться к переходу на зеленое топливо, что, несомненно, имеет решающее значение для выживания людей и животных. «Гринвар» просил не выкуп, а залог. «Гринвар» всегда давал жертвам выбор, но деньги оказывались дороже жизни для их же собственных компаний. Солал не закладывал бомбы, убивающие всех без разбора, и не совершал случайных преступлений. Его цели конкретны, и он никогда не угрожал простым гражданам. Тот факт, что бо́льшая часть народа на его стороне, сводит на нет любые предположения о запугивании или терроре. Наконец, кроме того, что он взбудоражил социальные сети, нарушений общественного порядка выявлено не было.

– Ох, Фабьен, нарушения порядка грядут. Но это известно только нам.

– Пока ничего не случилось, так что не будем ставить галочку в графе «терроризм», и у нас будет народное жюри, – радостно закончил адвокат.

– Да. Народ – наш шанс.

Штаб-квартира

парижского Уголовного розыска.

9:30

Освободившись из-под стражи, Диана сжимала в руках мятое пальто, ремень и шнурки от кроссовок. Запах камеры въелся в кожу, а оставшихся капель антисептика явно не хватало, чтобы от него избавиться. Мобильный телефон был изъят и опечатан для тщательной проверки содержимого, поэтому она не могла ни с кем связаться, чтобы ее забрали отсюда. Да и кому звонить? Так что Диана, одинокая и потерянная, стояла на ступенях Тридцать шестого отдела «Бастиона», куда ей теперь не было возврата.

У тротуара напротив была припаркована знакомая машина, которая несколько дней назад ждала ее на рассвете у дома. Она пересекла улицу и постучала по крыше. Вздрогнув, Натан проснулся и опустил стекло.

Бывшая заключенная и бывший похищенный смотрели друг на друга.

– Вы кого-то ждете? – спросила Диана с застенчивой улыбкой.

– Извини, я заснул. Не думал, что прозеваю тебя. Садись, отвезу домой.

Все эти долгие часы ожидания Диана разыгрывала в голове самые страшные сценарии. Что решит судья? Сколько лет ей дадут? Кто будет ее сокамерницей? Кто придет к ней в комнату для свиданий? Как долго она продержится? Придется ли ей учиться драться? Ведь у нее совершенно домашний вид.

И вот она на свободе. Все вокруг обрело вкус свободы. Поездка на машине, их молчание. Тихие звуки радио. Ее дыхание. Она не осознавала, что дышит в ритме Натана.

– Мы вырвались оттуда, – прошептал он просто.

– Молчи-молчи, вдруг это сон.

На Париж упало несколько капель дождя, морось превратилась в ливень, по лобовому стеклу потекли ручьи, город размылся, растаял под водой, будто сахарный. Ливень закончился за несколько минут до того, как они приехали. Тучи рассеялись, и засиял яркий нежданный день. Еще один поворот, и покажется маленькое четырехэтажное здание.

Мейер очень хотела вернуться в знакомый район, в тесную студию, где так спокойно и, главное, есть горячий душ. Но знакомого ничего не осталось. Десятиметровое гигантское граффити покрывало правый торец дома. Панда-воин с красным шрамом, улыбкой завоевателя и ее именем, написанным огромными каллиграфическими буквами: «Диана».

Пораженный Натан надавил на тормоз.

– Тебя тут ждут.

– А я так надеялась остаться незаметной.

– Да нет, я не об этом, – сказал он, указывая подбородком на вход.