Расплата

– Не так давно люди уже задавали этот вопрос. Они написали его на табличке, которую прикрепили на горе, высоко-высоко, где-то во Франции, на древнем исчезнувшем леднике. И именно на этот вопрос тебе придется ответить.

Дежавю. Девочка вздрогнула. Казалось, она знала эту историю, будто часть самой себя, будто история родилась вместе с ней.

– Пик Ариэль? – неуверенно пробормотала Теарануи.

– Откуда ты знаешь? – спросил ошеломленный Рейя.

– Кажется, мне это тоже приснилось.

27

Парижский Дворец правосудия.

Суд присяжных, зал Вольтера.

«Тоталь» / «Сосьете женераль» /

Государственная прокуратура

против Виржиля Солала («Гринвар»).

Дни 1–3

В 1986 году обвиняемый из леворадикальной группировки «Прямое действие» угрожал суду присяжных расправой. На следующий день пять человек, испугавшись, представили суду медицинские справки о том, что присяжными они быть не могут. С тех пор участвовать в процессе по делу о терроризме стало страшно. Сама угроза и это дезертирство привели к появлению специальных судов, где присяжных из народа заменили четырьмя государственными служащими, менее чувствительными к запугиванию.

Именно в их присутствии Фабьен Аттал и Лоренцо Герда из адвокатского бюро «Восьмой элемент» должны были защищать Виржиля Солала.

Суд над убийцей из отеля «Шангри-Ла» был назначен после слушаний дела Солала. Причин этого адвокаты так и не поняли. Действительно, если бы Брюно Лопен запутался в показаниях, если бы пришли к мысли, что он делал свои заявления под давлением со стороны полиции, если бы его принадлежность к «Гринвару» была поставлена под сомнение, то дело лишилось бы признаков терроризма и специальный суд присяжных уступил бы место обычному народному жюри, благосклонному к Виржилю Солалу, как и восемьдесят процентов населения.

Чему тут удивляться? После всемирного застоя из-за ковида и лживых обещаний, что «мир после пандемии» станет более социально-ориентированным и экологичным, люди почувствовали себя униженными и оскорбленными, и Виржиль Солал оказался тем человеком, который выразил всеобщий гнев.

Однако ошибкой было бы ожидать, что Солал произнесет речь, скажет хоть слово. Он ничего не скажет. Он предупредил об этом прессу и своих адвокатов, сделав лаконичное заявление: «Мое будущее не имеет для меня значения. Больше никакого насилия со стороны „Гринвара“ не будет. Теперь мой голос – это голос моих адвокатов. А поскольку я виновен, меня устроит любой приговор».

С первых же дней суда Герда и Аттал ощутили всю тяжесть ответственности – защищать человека, которого обвиняют все и который обвиняет сам себя. Да и у прокуратуры не было недостатка в обвинениях. Этот человек – убийца, жестокий террорист; само собой, он заслуживает пожизненного заключения. Вслед за прокуратурой с этим согласились адвокаты по гражданским делам, гении судебной защиты, и пресса.

Столкнувшись с враждебностью, Виржиль Солал не выразил никаких эмоций. На скамье подсудимых он сидел, откинувшись на спинку, и смотрел в сторону, будто судили кого-то другого. Он выполнил миссию. Он продумал защиту. Остальное от него уже не зависело.

Фабьен Аттал рассеянно слушал многочасовые обвинительные заключения, которые написал бы сам, слово в слово, будь он на другой стороне. Под мудрым покровительством Герда он спокойно ждал четвертого дня, дня своего выступления.

– Они великолепны, – вздохнул основатель «Восьмого элемента», указывая на армию юристов, с которыми им предстояло бороться.

– Лучшие из лучших, – признал его партнер и вызывающе улыбнулся. – Но дело века было бы жалким поединком, не будь наши противники на высоте. Завтра мы им покажем, чего стоим.

28

Парижский Дворец правосудия.

Суд присяжных, зал Вольтера.

«Тоталь» / «Сосьете женераль» /

Государственная прокуратура

против Виржиля Солала («Гринвар»).

День 4

Фабьен Аттал мысленно прошелся по линии защиты, ее трехмерному плану, который во всей полноте видел только он. Это была сложная конструкция, в которой он знал каждую комнату, каждый коридор, каждую потайную дверь и каждое уязвимое место.

Он настолько погрузился в размышления, что Лоренцо Герда толкнул его, чтобы вернуть к реальности. Председатель наконец предоставил ему слово после затянувшейся речи прокурора, которая продлилась до ночи. Обвинители смотрели на молодого адвоката, будто злопыхатели, с предвкушением ждущие провала, и гадали, каким образом «Восьмой элемент» выстроит свою проигрышную защиту. Журналисты сидели в отдельной ложе. Им запретили съемку и диктофоны, так что они писали заметки и постили сообщения в социальных сетях, чтобы читатели распространяли информацию дальше.