Расплата

— Не подумайте, что я делаю поспешные выводы, — прошептал он. — Я офицер полиции, и меня интересуют только факты, имеющие отношение к расследуемому делу. — Он взглянул на часы. — Я должен расстаться с вами. — Лантье улыбнулся, глядя на Кельтум. Девушка хмуро смотрела куда-то вдаль, мимо него. Он пожал плечами и повернулся к Биллу, улыбка исчезла. — Будьте крайне осторожны. Оба. И запомните вот что: если с вами что-нибудь случится, не рассчитывайте, что я смогу помочь. Боюсь, вы конченый человек. Я хочу расследовать это дело и во что бы то ни стало добьюсь этого. И еще: я буду вынужден отрицать, что когда-либо встречался с вами за пределами своего кабинета. Вам это ясно?

— Яснее ясного, — рассмеялся Билл. — Куда вас подвезти?

Лантье обошел машину и неожиданно старомодным галантным жестом распахнул перед Кельтум переднюю дверцу, приглашая садиться, а затем протянул ей руку, но она, конечно, сделала вид, что не заметила ее. Полицейский с легким поклоном закрыл за ней дверь, покачал головой и снова обошел машину.

— Благодарю вас, но мне кажется, я и так сегодня утром достаточно рисковал.

Билл опустился на сиденье рядом с Кельтум. Полицейский, опершись на дверь, наклонился к нему.

— У вас сохранилась моя визитная карточка?

Билл кивнул, вынул из нагрудного кармана карточку и положил на протянутую ладонь Лантье. Полицейский что-то написал на ней и вернул Биллу.

— Это номер телефона моей сестры. Не думаю, что вам будет… э-э… удобно звонить непосредственно мне. Сообщите ей ваши сведения, а я сам позвоню вам. — Он заметил сомнение на лице Билла и рассмеялся. — Нет, лучше не называйтесь своей настоящей фамилией. — Он чуть-чуть подумал. — Клебер. Скажите ей, что Клебер желает поговорить со мной. Оставьте номер телефона и сообщите, когда позвонить.

Лантье тепло пожал Биллу руку, еще раз поклонился Кельтум, захлопнул дверцу и зашагал в сторону города.

15

Кельтум прошла мимо него в гостиную и выглянула из окна на улицу. Билл закрыл за собой дверь квартиры и тоже вошел в комнату.

— Послушайте, Кельтум, я виноват. Простите меня. Мне так же тяжело, как и вам, но иначе нельзя.

Девушка повернулась и посмотрела на него в упор, бледные губы плотно сжаты, в темных глазах — лихорадочный огонь.

— Я умоляю вас, пожалуйста, не заставляйте меня и дальше носить это. — Беспомощным жестом она показала на свою одежду. — Я не должна делать этого! Вы не можете так злоупотреблять просьбой отца. — Она снова показала на одежду. — В ней я чувствую себя… проституткой! — Она выплюнула последнее слово с дерзкой злостью, лицо ее залилось краской, только скулы побелели.

Он выдержал ее взгляд, тоже готовый взорваться. В слове, которое она употребила, ему послышалось скрытое обвинение, и Билл с трудом подавил гнев. Непосильную тяжесть взвалил я на нее, подумал он.

— Кельтум, пожалуйста, ну постарайтесь понять меня, — тихо попросил он. — Посмотрите на меня, на мои волосы, глаза. Разве кто-нибудь примет меня за араба? Если вы наденете ту, другую одежду, мы с вами будем выглядеть самой эксцентричной парой в городе. Неужели вы этого не осознаете? Меня ведь тут же схватят.

Она смотрела в пол.

— Вам надо принять предложение отца, пусть он сведет вас с нужными людьми, они переправят вас через границу. Здесь у вас ничего хорошего не получится.

— Возможно, вы и правы, — пожал он плечами. — Но я повторю еще раз, хотя вам надоело уже это слушать: я дал обещание вашему отцу.

Она вскинула голову и снова отвернулась к окну.

— Прекратите, пожалуйста! Мой бедный отец при смерти. То, что случилось с Ахмедом, так подкосило его, что он утратил способность разумно мыслить. Он не понимает, что, согласившись помочь ему, вы снова взяли власть над нами.

Билл молча смотрел на нее, слишком потрясенный, чтобы найти нужные слова, но потом возразил:

— А по-моему, он рассуждает вполне здраво.

— Разумеется! Потому что он хочет, чтобы вы помогли ему. Вы считаете, что доверять вам — это нормально. — Язвительная насмешка звучала в ее голосе, и это уже было хорошо. — Добрый христианин — вот ваша роль, не так ли? Явились, чтобы показать нам, какой хорошей станет жизнь, стоит нам только научиться жить по-вашему. Ахмед стремился стать таким, как вы, и вы видели, к чему это его привело! — Она помолчала, а когда снова заговорила, голос звучал потише, вместо насмешки в нем появилась трагическая нота. — Если бы он был способен поверить в свой собственный народ, открылся мне и имаму Бухиле, мы смогли бы по-настоящему помочь ему. — Она замолчала, ее дыхание стало прерывистым, казалось, она сейчас снова заплачет.

Билл проглотил комок в горле, потрясенный внезапной переменой в ее голосе, и приблизился к ней на полшага.

— Открыться Бухиле? — Он видел по ее лицу, какие страсти бушуют в ее душе. — Кельтум, — мягко проговорил он, — разве Ахмед был хорошо знаком с Бухилой?

Она безучастно посмотрела на него, будто давно забыла о его существовании.