Расплата

Почувствовав себя в безопасности, он принимался издали грозить обидчику:

— Ты сам — цыц, а то… Как подойду! — и махать кулачками.

Долгий опыт научил Мейру, что до отхода поезда никто его не тронет.

Но вот поезд трогался, а для Мейры не было ничего страшнее движущегося состава и праздного люда. С отходом поезда пропадала вся его смелость, он украдкой оставлял станцию и во всю прыть мчался домой. Только дома его ждала полная безопасность, он и старался быстрее добраться до него. А в спину ему летел страшный грохот колес, угрожающий рев локомотива, и Мейра бежал, не оглядываясь на вагоны, в которых ему ни разу в жизни не довелось проехаться, которые с лязгом проносились над тропинкой, чтобы исчезнуть вдали, сгинуть с глаз, а затем налететь снова, но совсем не с той стороны, куда унеслись, а с той, откуда прибыли, и Мейра не мог, да и не пытался разобраться, отчего так происходит. Он без оглядки мчался к дому, который находился в четырех километрах от станции, в одном из кварталов поселка, где в основном жили евреи. Дома, только дома он чувствовал себя в безопасности. Здесь, в своих четырех стенах, он не боялся ни темноты, ни открытого пространства. Стены дома надежно защищали его от жуткого, непонятного мира. Поэтому, едва начинало смеркаться, Мейру тянуло домой. Как уже говорилось, жил он в одном из кварталов поселка, в четырех километрах от станции и каждый день, за исключением субботы, утром и вечером бегом покрывал это расстояние.

Сегодня была суббота. Парни, настроенные развлечься, окружили Мейру, не давая ему пройти, а юноша в черном, стоя у автобусной остановки, невольно поглядывал на них.

— Мейра, чего это ты в субботу в город прискакал, а? — спросил кто-то.

Мейра испуганно поводил глазами:

— Ей-богом, не знаю!

— Небось, все за бабами охотится! — подхватил второй.

— Пацан, откуда на тебе моя шапка? — заржал третий и сорвал с Мейры шапку.

Лысая голова старика обнажилась.

— Ей-богом, моя сапка, мне Абласка подалил! — захныкал Мейра, погнавшись за обидчиком.

— Абрашка сам вор, за десятикопеечные папиросы двугривенный дерет…

— Ей-богом, моя, мамой клянусь, отдай, позалста!

— Докажи, что твоя! — свирепо заорал кто-то.

— Ей-богом, моя сапка, мне Абласка подалил!..

— Докажи! — пригрозил еще кто-то. — Чем ты докажешь?

От грозного крика душа Мейры ушла в пятки. Он обреченно обвел взглядом оскаленные ухмыляющиеся лица и, ничего не придумав, заревел в голос.

— Моя, моя! — захлебнулся он, падая на дорогу.

— Лазве это доказательство? — заскоморошничал тот, кто отобрал шапку, поднял старика и поставил на ноги. — Потанцуй, тогда получишь!

— Цто?

— Спляши, и получишь свой малахай! — повторил похититель, дразня Мейру шапкой.

Мейра задумался. Он уставился на свои запыленные ноги, и наконец до него дошло, чего добиваются парни.

— Хлёпайте! — бросил он, подняв голову.

— А ну, похлопаем Мейре чаще! — разом закричали парни, большая часть из которых были шоферы, и принялись бить в ладоши.

Мейра раскинул руки и начал перебирать ногами, как зарезанная курица. Он елозил на месте, а парни давились со смеху и подбадривали:

— Оп-ля, оп-ля, чаще, Мейра!

Один из подростков, подкравшись сзади, сдернул с танцора штаны. В голос взвыли от восторга окружающие, увидев оголенное старческое тело, а один из них, задохнувшись от хохота и шатаясь, отошел на полусогнутых ногах к кювету. Мейра подтянул брюки и, разревевшись, побежал к автобусной остановке, около которой стоял юноша в черном. Не знакомый никому парень обернулся к толпе и вышел на мостовую. Мейра бежал посреди улицы, смешно семеня, забыв обо всем, даже о шапке.

— Не отпускайте этого комика! Эй, парень, задержи его! — кричал тот, что стоял у кювета.

Подростки с гиканьем погнались за Мейрой.

— Стойте! — закричал юноша.

Ребята в удивлении остановились, а незнакомый юноша стоял перед ними, в упор глядя на них воспаленными глазами.

— Убирайтесь отсюда!

Один из подростков, тот самый, что сдернул с Мейры штаны, вознамерился было продолжать погоню, но незнакомец отвесил ему такого пинка, что тот свалился в придорожную канаву.

Ребята ошарашенно подались назад, Мейра скрылся, и только тот парень, что стоял у кювета и приказывал задержать Мейру, свирепо полез напролом, расталкивая приятелей; по всему чувствовалось, что именно он был зачинщиком этого развлечения. Другие медленно двинулись за главарем. Юноша чувствовал напряженность, которая возрастала по мере того, как главарь приближался к нему.

— Детишек бьешь? — злорадно поинтересовался главарь, подойдя вплотную к юноше.

— И взрослых тоже! — ответил незнакомец и, не раздумывая, ударил главаря так, что того откинуло назад. Не давая ему опомниться, юноша нанес еще один удар с такой силой, что парень безжизненно растянулся на дороге.

— А ну, убирайтесь отсюда, вашу!.. — выругался незнакомец.

Все кинулись врассыпную. Юноша остался один, он стоял посреди дороги, сжимая в руках раскрытый нож, а растерянные и удивленные прохожие, полные неясного ожидания, столпились поодаль и наблюдали за ним.