Расплата

— На нем есть шапка, — сказал парикмахер.

— Надо думать, снова подарили.

Одноногий заспорил с бородачом.

— Что это за закон, если глядеть в корень? — насмешливо спросил он.

— Нам так писано.

— Кто же это вам писал?

— Господь, да продлит он твои дни.

— Хм, — ухмыльнулся одноногий, — а где он есть, господь-то?

— Чтоб мне и моим сыновьям так жилось, как он есть!

— Откуда тебе известно, есть он или нет?

— Надо верить, тогда будет известно.

— Ты скажи, кто доказал, что бог есть?

— Ты сам лучше скажи, кто доказал, что его нет? — разошелся бородач.

— Ишь ты, — только и нашел что сказать одноногий.

Парикмахер закончил бритье и теперь прикладывал к лицу клиента компресс.

— А вам известно, что вчерашним вечером кто-то отдубасил Шамиля? — спросил он.

— Какого Шамиля? — Одноногий встрепенулся.

— Того задиру, — ответил бородач.

— Шофера? — удивился одноногий.

— Да, да, шофера, — ответил парикмахер, — кто-то вчера так отделал его, что ой-ой-ой.

— Вот те на! — протянул одноногий. — А за что?

Парикмахер освежал клиента одеколоном.

— Как выяснилось, они к Мейре привязались, ну и… — Парикмахер поставил пульверизатор на столик и взял металлическую расческу.

— Мыслимо ли, из-за Мейры человека обидеть? — недоумевал одноногий.

— И Мейра — человек, — сказал бородач.

— Человек-то человек, да кому он такой нужен?..

— Разве дело в том, кому? — вмешался Антон, довольный, что уловил момент ввернуть словечко.

— А в чем? — с удивлением спросил одноногий.

— Совсем в другом! — Антон с досадой махнул рукой.

Теперь все смотрели на него. Он сидел, положив на колени телогрейку.

Парикмахер поднял с кресла побритого и причесанного клиента. Тот надел на влажную голову фуражку, затянулся широким ремнем, расплатился, поблагодарил и, скрипя сапогами, вышел.

— Извольте! — пригласил парикмахер юношу в черном.

Тот сел в кресло и оглядел себя в зеркале. Осунувшееся лицо, воспаленные глаза, жидкая щетина четко выделяется на щеках и подбородке.

— Вам не жарко во всем черном? — угодливо спросил парикмахер, накидывая простыню.

— Нет, — холодно отрезал юноша.

Парикмахер был большим охотником до разговоров, но тут прикусил язык и молча занялся клиентом.

Было жарко.

Пока парикмахер готовил все необходимое, юноша стал прислушиваться к спору одноногого с бородачом.

— Неужели бог есть? — говорил одноногий.

Парикмахер взбил пену, направил бритву и принялся брить юношу.

— Кто его видел, если он есть?

— Его нельзя видеть, — сказал бородач.

— Интересно, почему? — с нарочитой наивностью спросил одноногий.

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты о Моисее слыхал?

— О вашем Моисее?

— Да.

— Как не слыхал, слышал. «Моисеи в водичке плыл, переплыл и выплыл».

— Он вывел из Египта род еврейский. Около сорока лет таскались мы по пустыне. Говорят, бог возлюбил Моисея и сказал как-то ему: «Моисей, я имею до тебя дело, поднимайся ко мне на гору, — где-то есть такая гора, Синайской называется, — поговорить надо». Полез Моисей, чтоб тебе так жилось, как он полез, а что ему оставалось делать? Бог позовет — разве откажешься? Поднялся он на верхушку горы и разговаривал с богом, точь-в-точь, как мы с тобой. Только он слышал голос бога, а самого его не видел. И попросил Моисей: «Выйди, бог, покажись на минутку!» Но творец ответствовал: «Нельзя, Моисей, живой человек меня не увидит. А кто увидит, на месте ноги протянет».

— Выходит, я могу увидеть бога только после смерти? — воскликнул одноногий, победоносно озираясь. — Когда я умру, миляга, к чему мне бог? Ты мне его сейчас подай, а когда я умру, какая мне разница, есть он или нет? — громко разглагольствовал он.

— Ты и тому не веришь, что Иисус Навин солнце на небе остановил? — с упреком сказал бородач.

— Солнце?! А мухи — не хочешь! — обозлился одноногий.

— Тогда народ другим был, разве таким, как мы с тобой?!