Расплата

Вамех сморщился от резкой боли в боку. Некоторое время он старался не шевелиться, потому что от движений дикая боль отдавалась в голову. Потом боль спала, он открыл глаза и увидел клочок неба между вершинами деревьев. Этот клочок был таким маленьким и таким далеким, что Вамеху почудилось, будто он лежит на дне глубокого колодца. Он попробовал было встать, но не мог пошевелиться, потом собрался с силами и поднялся на ноги. Бок отчаянно болел — падая, он ударился о пень, затянутый в колдобине грязью. Спотыкаясь, Вамех сделал несколько шагов — коня не было. Из чащи не доносилось ни звука. Длинные стебли ломоноса путались в ногах, и каждый шаг давался с трудом. Вамех знал, что где-то неподалеку проходит наезженная дорога, и пожалел, что, думая сократить расстояние, свернул с нее. Одежда порвалась. Он съехал еще в одну колдобину, чуть не упал, и всплеск воды вспугнул какую-то птицу. Послышалось хлопанье крыльев, качнулась ветка, и снова все стихло. Вамех прошел дальше. Не скоро увидел он далекий просвет между деревьями и услышал рокот реки. Приободрившись, поспешил выйти из лесу, оступился, упал в яму и расшиб грудь. Когда поднялся и вышел на опушку, то увидел, что это была именно та дорога, с которой он свернул за поселком. Радостно зашагал он по дороге, потому что знал, что она выведет его к цели. Но чем ближе становилась эта цель, тем большее волнение охватывало его. Он ни о чем не думал. Шум реки слышался совсем рядом, хотя ее и не было видно. Сердце часто стучало от волнения, а он шагал вперед, стараясь ни о чем больше не думать, так как знал, начни он размышлять о своем намерении, которое словно помрачение, гнало его вперед, он, чего доброго, повернет обратно. Тут он заметил сторожку, в которой ночевали приехавшие последним рейсом шоферы. Здесь заготовляли лес и машинами отвозили его в город. Многие шоферы, не желая терять времени, приезжали сюда затемно, ночевали в тесной сторожке, а чуть свет грузились и везли лес в город.

Перед сторожкой у горки скатанных бревен стоял грузовик. Вамех задержался перед ним, и сердце снова застучало от волнения. Он узнал машину и обрадовался, что не напрасно вытерпел столько мучений, пока добирался сюда.

Он подошел к сторожке и отворил дверь. Она заскрипела. В нос ударил кисловатый запах потных носков. Вамех осторожно переступил порог. На нарах кто-то спал, разбросав руки. В сторожке было темно, свет луны не проникал сюда. Вамех чиркнул спичкой, засветил стоящую на полке коптилку и узнал того, чье дыхание сразу услышал от двери.

На нарах у стены сладко спал Шамиль. В тусклом свете коптилки его лицо казалось бледным, спокойным и почти добрым. Волосы растрепались, чуть припухлые губы хранили тень улыбки, словно всегдашнее настроение оставило его, и он видел счастливый сон. Вамех вглядывался в спящего, не ощущая ни злобы, ни сострадания. Достал из кармана охотничий нож и, щелкнув, открыл его. Шамиль поежился во сне, должно быть, свет коптилки обеспокоил его, и повернулся на бок, лицом к стене. Вамех долго стоял и смотрел на спящего.

Почему он избрал именно Вамеха? Чем вызваны его ненависть, его вражда? Почему он покушался на его жизнь? Почему он хотел убить его именно тогда, когда Вамех никого больше не чуждался, хотел помочь всем, поддержать всех, облегчить тяжесть других? Вамех чувствовал, как он ненавидит ту бессмысленную ненависть, которую питал к нему Шамиль. После ночных выстрелов, одним из которых был ранен Ясон, Вамех заподозрил Шамиля, старался встретиться с ним наедине, но тот избегал Вамеха. Шамиль видел его кружащего по городку целыми днями, но уходил, отводя глаза. Почему он опускал глаза? Потому, что чувствовал за собой вину, или потому, что был невиновен? Кто же совершил это мерзкое преступление?

Всем было известно уже, что Ясону скорее всего отнимут руку. Завтра вечером Лейла и косоглазый Дзуку повезут Ясона в Тбилиси на операцию, и вполне возможно, что оттуда он вернется с одной рукой. Кто виноват перед Ясоном? Никто ничего не знал. Не знал и Вамех. Целый день простоял он на улице, куря папиросу за папиросой. Он старался представить, кто в городке мог бы решиться на такой шаг? Правда, люди поговаривали, что Шамиль в заключении убил человека, но Вамех не доверял этим рассказам. Он верил в добро, и поэтому отвергал даже мысль о причастности Шамиля к стрельбе. Но, если не Шамиль, кто же тогда? Кого винить? Единственным человеком в городе, ненавидящим Вамеха, был Шамиль… И вот вчерашним вечером Вамеха, словно ужасом, поразила уверенность, что на такое мог решиться только он. И Вамех, еще недавно вроде бы примирившийся с жизненной и людской несправедливостью, вышел из себя, — может быть, больше всего его разозлило свое чувство примирения — и помчался сюда, к этой лесной сторожке, он знал, здесь он найдет Шамиля. Вамех случайно услышал, что Шамиля послали вывозить лес, и, как только поверил, что именно Шамиль, и никто другой, подстерег его с Ясоном ночью, помчался сюда. Сейчас он стоял в темной сторожке над спящим врагом и сжимал в руке раскрытый нож.