Расплата

Поезд тронулся. Долго все провожали глазами последний вагон. Потом провожающие распались на группы и медленно потянулись к выходу. Громко беседуя, прошли Вахушти, директор клуба и товарищи Ясона. Каждый из них, сославшись на неотложные дела, увильнул от поездки, когда настала необходимость кому-то сопровождать раненого. Только Лейла сразу согласилась, из всех друзей его она оказалась самой верной, остальные ограничились проводами. Однако, несмотря на мужественный и твердый характер Лейлы, ей одной не по силам было возить больного в большом городе. Но, когда Дзуку узнал обо всем, он решил помочь Ясону, выхлопотал отпуск и заявил, что берет на себя все дорожные расходы. Ясон и Дзуку никогда не были друзьями, и поэтому весь город восхищался поступком Дзуку. И вот вечером Лейла и Дзуку ввели Ясона в вагон, поезд тронулся, и долго маячил вдали красный огонек хвостового вагона.

Стоял теплый вечер. Густое солнце окрашивало в пурпур голубое пространство. Вамех стоял, прислонившись спиной к столбу, и смотрел на Алису. Он был небрит и бледен. Кровавые полосы и царапины выделялись на лице, глаза покраснели от бессонной ночи. Сложив на груди руки, стоял он, как всегда, чуть улыбаясь, и, несмотря на усталость, выглядел жизнерадостным.

Алиса не трогалась с места, пока не разошлись последние провожающие. Она стояла недалеко от Вамеха в распахнутом белом плаще, под которым виднелось алое вязаное платье. Губы ее были слегка подведены, а густые черные волосы уложены в красивую прическу. Когда перрон опустел, она медленно направилась к выходу, сердечно улыбнулась Вамеху и спросила:

— Что с твоим лицом?

— Ничего, упал с лошади.

— Идешь?

— Иду.

Они вместе вышли на привокзальную площадь, миновали длинные скамейки у края газона, на которых коротали время люди, ожидающие следующего поезда, и свернули в переулок, ведущий к главной улице. Была суббота, множество людей прогуливались на свежем воздухе. Громко переговаривались женщины, стоящие на балконах. Посреди мостовой несколько пьяных крикливо выясняли отношения. Где-то, видимо, в Доме культуры, гремела радиола, и звуки вальса доносились оттуда. Их перекрывал надоедливый, непрекращающийся сигнал машины. Все видели Вамеха и Алису, некоторые учтиво здоровались с ними, провожая долгими взглядами.

Они разговаривали о Ясоне, о том, что бедный парень может потерять руку. Оба жалели его и надеялись, что в Тбилиси ему помогут. Вамех восхищался выдержкой Ясона. Раньше, при первом знакомстве, у него сложилось неблагоприятное впечатление об этом человеке, но постепенно оно менялось, а после того выстрела Вамех иными глазами смотрел на него. Алиса жалела Ясона, и только. Гораздо больше ее поражала доброта и человечность Дзуку. Она и представить себе не могла, что у него такая щедрая душа. Она постоянно встречала его пьяным и была убеждена в его черствости и равнодушии ко всему. Как видно, нельзя выносить приговор человеку, не зная его хорошо.

— Но, — возразил Вамех, — иногда добро и великодушие проявляются не от щедрой души, а по иным соображениям. Человек понимает, что такой поступок одобрят все, вот и старается. Здесь что-то иное, только не добро. Но к Дзуку это не относится.

— Дзуку умница, — сказала Алиса, — но как все же в жизни темно и запутано.

Потом они заговорили о погоде.

— Временами, особенно осенью, когда тепло, мне бывает так грустно, — делилась Алиса, — не знаешь, куда деться от одиночества…

— Ты не должна чувствовать одиночества, тебя все любят.

— Все?

— Да, все, — сказал Вамех, — ты отличная девушка.

— Ты так говоришь, потому что ничего не знаешь обо мне. Знаешь, какая у меня была жизнь? — тоскливо проговорила Алиса.

— Ты замечательная, я люблю тебя.

Алиса порозовела от удовольствия и засмеялась.

— Ты всех любишь. Ты даже Мейру любишь, — заметила она.

— И Мейру люблю, он не покоряется несправедливости… Но, поверь, тебя я люблю больше. Я твой вечный должник.

— Не стоит об этом вспоминать… Не я, так другой пришел бы на помощь. Это мой долг.

— Тебя все любят, я в этом уверен.

— Счастье не в том, что тебя любят. Счастье, когда ты сам любишь.

— По-моему, для женщин — иначе. Но пусть так, ты же любишь Джемала?

— Да как сказать.

— А если не любишь, зачем же выходишь замуж? Я слышал, что весной у вас свадьба.

— Что сказать тебе, Вамех? Разве все складывается так, как хочется? Любовь не приходит такой, о какой мечтаешь.