Расплата

Матис с трудом поднялся и увидел машущую фигурку в дверях разрушенной часовни. Он едва различал ее в пороховом дыму, но в конце концов разглядел закинутую за спину лютню.

Это был Мельхиор фон Таннинген.

– Какого черта… – пробормотал Матис.

Но рядом громыхнуло очередное ядро, прервав его размышления. Матис вскочил и, пригнувшись, пробежал несколько метров до часовни. Крыша и колокольня уже частично обрушились.

– Самое время откланяться, мастер Виленбах, – с улыбкой приветствовал его Мельхиор. – Боюсь, лучшие времена для этого замка миновали.

– Как вы, ради всего святого, проникли сюда? – прошипел Матис. – Вас не было среди людей Черного отряда, я бы увидел. А через стену вы под таким огнем вряд ли перебрались бы…

Вместо ответа Мельхиор кивнул вглубь часовни и вошел внутрь. Охваченный любопытством, юноша последовал за ним. Снаружи по-прежнему громыхали выстрелы. Радужные витражи полностью рассыпались, с крыши обрушились несколько балок и загородили апсиду. Менестрель перебрался через преграждающие путь бревна… и внезапно исчез.

– Эй, постойте!

Матис поспешил за ним и резко остановился перед небольшим, покрытым пылью алтарем. На полу покоились несколько истертых надгробных плит с гербом Гейеров. Одна из плит была сдвинута в сторону. Матис нерешительно шагнул ближе и заглянул в черную дыру. Неожиданно из глубины ее донесся голос Мельхиора:

– Поторапливайтесь! Или вам помолиться сначала надо?

Юноша вздрогнул. Прищурившись, он различил теперь на глубине примерно двух шагов глинистое дно. Потом собрал в кулак все свое мужество и спрыгнул во мрак. И как раз вовремя: в следующий миг часовню сотряс грохот, с крыши рухнули еще несколько балок и погребли под собой проход. Матис пригнулся, увернулся от падающих обломков и спешно двинулся по низкому, полному затхлого воздуха туннелю, пока не наткнулся на Мельхиора.

– Вы… знали про этот ход? – выдавил он сиплым голосом.

Менестрель пожал плечами.

– Не то чтобы знал, но догадаться было не трудно. Помните туннель в Шарфенберге, который показывала нам Агнес? Во многих крепостях есть такие выходы. Особенно если в них нет колодца – осажденные в ином случае умерли бы от жажды.

– Но вы ни разу не бывали в этом замке, – заметил Матис. – Так откуда вы узнали…

– Что здесь нет колодца? – Мельхиор улыбнулся. – Я, как вам известно, родом из этих краев. Скалы во Франконии слишком тверды, чтобы бурить в них колодцы. Поэтому я просто поискал по окрестностям, нет ли где укромного источника. И – вуаля…

Менестрель остановился и раздвинул в стороны свисающий ковром плющ. Взору Матиса открылся небольшой пруд, окруженный ивами, по глади которого плавали несколько кувшинок. Вокруг пруда грозно нависал лес. Уже близился вечер.

– Потеряв вас из виду под Ингольштадтом, я решил было, что вы остались среди тысяч погибших на поле боя, – сказал Мельхиор и вышел навстречу вечерней прохладе. – Но потом один из наших крестьян сказал, что вы ушли с Черным отрядом. Вот я и отправился сюда. И где же вас встретил? В самой гуще этой бойни! – Менестрель покачал головой. – Вам бы и в самом деле поберечь себя.

Матис осторожно вышел вслед за Мельхиором и огляделся. Замок едва угадывался за высокими елями и пихтами. Но поблизости еще слышался грохот орудий, к которому теперь примешивалось мирное кваканье. Матис прикрыл глаза. Дрожь его так и не унялась. Ему и вправду удалось ускользнуть от смерти.

– И что? – спросил он слабым голосом. – Что теперь будем делать?

– Как что? – Мельхиор хитро улыбнулся. – Если почтенный Флориан Гейер не ошибся, то Агнес сейчас в обозе войска Швабской лиги. И ландскнехты, как по велению судьбы, расположились лагерем всего в нескольких милях отсюда… – Он поправил шпагу. – Полагаю, самое время навестить их. А с ними – и благородную даму.

* * *

Агнес неподвижно лежала в повозке и прислушивалась к храпу барышника, глубокому и размеренному. Похоже, Барнабас крепко спал. Все-таки она выждала еще полчаса и только потом осторожно поднялась.

Снаружи сквозь тонкий парусиновый полог доносились песни пьяных ландскнехтов. В воздухе до сих пор стоял запах пороха. Сражения под Кёнигсхофеном и Ингольштадтом оказались самыми страшными за всю эту войну. Трупы устилали землю до самого горизонта. Девушек, как всегда, отправили собирать с убитых оружие, одежду и ценности. В этот раз Агнес стоически выполняла всю работу, потому что знала, что это в последний раз.