Расплата

Еще через полчаса пестрые солдатские палатки начали наконец редеть. Вместо них все чаще попадались тележки и обтянутые парусиной повозки, запряженные дряхлыми клячами или волами. По бортам многих из них висели горшки, сковородки и жестяные миски. Матис заметил немало женщин и даже грязных детей, с шумом шатающихся по лагерю. В воздухе стоял запах жаркого, тушеного лука и мучной похлебки. Вопреки ужасным событиям, пережитым за последние дни, рот у Матиса наполнился слюной. В отличие от солдатского лагеря, в обозе царила едва ли не мирная атмосфера. Многие из ландскнехтов проводили ночи у теплого костра, с семьями, которые сопровождали их всю войну – готовили еду, выбрасывали нечистоты и обирали трупы после сражений. Матис нахмурился. Глядя на этих людей, как они ели, смеялись и пели, трудно было поверить, что еще днем многие из них грабили, жгли и убивали.

Он как раз прислушивался к звукам скрипки, когда к ним, покачивая бедрами, подошли две ярко накрашенные женщины в красно-желтых платьях.

– Ну что, сладкие мои? – проворковала одна из них, уже далеко не молодая; Матис заметил, что передних зубов у нее почти не осталось. – Может, развлечемся у нас в повозке? Там никто нам не помешает.

– Простите, милые дамы, но сегодня мы ищем развлечений иного рода, – ответил Мельхиор и приподнял шляпу. – Говорят, здесь есть группа артистов с обезьяной и говорящей птицей. Может, вы знаете, где их найти?

– А Барнабас со своим шелудивым зверьем, – старая шлюха небрежно отмахнулась. – На него уже и смотреть никто не хочет. К тому же он наверняка набрался да спать завалился.

– А манеры у тебя такие, будто ты к малютке Барнабаса намылился, – вмешалась вторая шлюха, помоложе, и подмигнула Мельхиору. – Она и сама себя выше других мнит. Но даже не думай! Это услада одному только Барнабасу. Старый скряга держит выскочку, как обезьяну на поводке.

Обе женщины визгливо рассмеялись, а Матис встал как вкопанный.

– А эту… выскочку, случаем, не Агнес зовут? – выдавил он с трудом.

Молодая шлюха, носившая, вероятно, скверно сидящий парик, взглянула на него с недоверием.

– Да, так ее кличут… Вы, что же, знакомы? Хотела бы я знать, откуда она взялась… Как говорят, неплохая целительница. Может, была прежде монашкой, – она захихикала. – Понятно, почему у безбожника Барнабаса от нее слюнки текут!

Вторая шлюха расхохоталась, и они вместе принялись соблазнительно покачивать бедрами. Матису чуть не кричать приходилось, чтобы привлечь их внимание.

– Где нам найти этого Барнабаса? – вопрошал он в отчаянии. – Говорите же!

Старшая с трудом успокоилась и злобно уставилась на Матиса.

– А что дашь, если скажу, а? – прокартавила она. – Девчонка вам, как видно, дорога чем-то… Впечатление такое, будто вы недоговариваете чего-то. Может, нам профосу[14] все рассказать? Так что пару монет с тебя, – она жадно вытянула мозолистую ладонь. – Раскошеливайся!

В этот миг где-то поблизости раздался высокий, пронзительный крик, и вслед за ним – жалостливый голос. Матис сразу узнал его – узнал бы его из тысячи.

Это кричала до смерти напуганная Агнес.

– Э, благодарю вас, дамы, – быстро проговорил Мельхиор; вероятно, он тоже узнал голос. – Полагаю, мы нашли, что искали. И все-таки желаю приятного и, главное, доходного вечера.

И вслед за Матисом побежал на крик.

Спрыгнув с повозки, Агнес огляделась во мраке и увидела к своему ужасу, что коренастый Марек уже приближается к ней во всеоружии. Бежать при таких обстоятельствах было бы слишком опасно, поэтому она забралась под повозку и притихла.

– Папа жрет, как жаба! Папа жрет, как жаба! – завизжал вдруг попугай в клетке, висящей снаружи на облучке.

Судя по всему, шум разбудил птицу. Марек злобно стукнул по клетке, отчего попугай завизжал и захлопал крыльями.

– Чертова птица, уймись уже!

Он осторожно заглянул в повозку и тихо, одобрительно присвистнул.

– Вот черт, постарался же кто-то на славу, – пробормотал артист. – Если это и впрямь наша строптивая Агнес, то мы явно недооценили чертовку… – Он оглянулся на своих товарищей. – Сопляк, Самуэль, вы только посмотрите! Малютка заколола Барнабаса, как свинью.

Снова послышались шаги, и Агнес различила голоса трех мужчин. Их запачканные грязью ботинки находились на расстоянии вытянутой руки.

– Я же говорил, что девке нельзя доверять! – прошипел Сопляк. – Но старина просто помешался на ней… Ну и вот что из этого вышло!

– На его месте мог оказаться любой из нас, – предостерег Марек. – Так что давайте-ка изловим чертовку да срежем ей милые сосочки. Мы с Сопляком прочешем лагерь, а ты, Самуэль, осмотрись тут. Она не могла далеко уйти.

Грязные ботинки скрылись из виду, и Агнес вздохнула с облегчением. Только теперь она заметила, что все это время не дышала. Женщина выждала еще немного, потом осторожно выбралась из-под повозки и огляделась. Если добраться до соседних телег и палаток, то на какое-то время она окажется в безопасности. В любом случае, преследователям едва ли удастся разыскать ее в лабиринте лагеря. Нужно только…