Расплата по чужим счетам

– Извините, но о ее личной жизни мне ничего не известно, – развел руками Геннадий Артемович.

– Не знаете, были ли у нее поклонники?

– Не ведаю, – улыбнулся он.

– А подруги?

– По-моему, нет.

– Почему вы так думаете?

– Наши институтские дамы Вилену Андроновну, мягко говоря, недолюбливали.

– За что?

– Наверное, за то, что дамского в ней было мало.

– Вот как?

– Не знаю, как это объяснить… – задумался он, – видите ли, она была прекрасным профессионалом, но как человек несколько суховата.

– Сухарь? – улыбнулась Мирослава.

– Можно и так сказать, – улыбнулся в ответ Козлов.

– Если не секрет, почему вы не стали химиком?

Видимо, Геннадий Артемович не ожидал этого вопроса и несколько растерялся, а потом махнул рукой и произнес:

– Признаюсь вам, что с детства мечтал работать в ресторане, но родители настояли на поступлении на факультет химии…

– Ох уж эти родители, – улыбнулась Мирослава.

– Не говорите, – весело подхватил он, – но я повзрослел и все-таки занялся тем, чем хотел.

– Геннадий Артемович, скажите, за время, что вы учились в вузе, там не было какого-либо криминала?

– Например? – напрягся он.

– Убийства?

– Нет, – Козлов задумался, – был несчастный случай, парень один неудачно с лестницы упал.

– Не помните его фамилию?

– Кажется, Толя Тукаев.

– А расследование было?

– Наверное, по крайней мере, полиция приезжала, допрашивала преподов и ребят. Но решили, что это несчастный случай.

– А что думали вы?

– Ничего, откуда мне знать.

– А студенты выдвигали какие-нибудь предположения?

– Ну еще бы, – усмехнулся он.

– Какие?

– Самые невообразимые! Вплоть до вмешательства марсиан.

– А более приземленные версии были?

– Кто-то решил, что Толик просто лишнего выпил, кто-то предположил, что он расстроился из-за хвоста.

– Он не сдал экзамен?

– Ну да.

– Его завалила Оседлова?

– Да что вы! По химии у Толи пятерка была. На истории срезался.

– Однако из-за несданного экзамена с лестницы не падают.

– Не падают.

– Вы не думаете, что его кто-то толкнул?

– Да, сначала подумали на Нинку Потапову.

– Почему на нее?

– Они с Толиком встречались почти год, потом поссорились, и многие слышали, как Нинка пожелала ему сломать шею.

– Так, может, она и столкнула его?

– Нет, ее в тот день не было. Она с воспалением легких загремела в больницу. Повезло девчонке.

– В смысле?

– Если бы не лежала она в больнице, то подозрение бы пало на нее. И хорошо, если бы просто нервы помотали, а могли бы и привлечь.

– Не доверяете компетентности правоохранительных органов? – усмехнулась Мирослава.

Вместо ответа Козлов лениво пожал плечами.

– Вы не подскажете мне адрес Нины Потаповой?

– Увы, никогда его не знал.

– Ну что ж, не буду вас больше отвлекать от дел.

– Ничего, всегда рад помочь.

Мирослава попрощалась и направилась к двери.

– Погодите, – окликнул ее Козлов.

Она обернулась.

– Разве вы не пообедаете у нас? – спросил он.

– Я бы с радостью, – отозвалась она, – но у меня назначена встреча, на которую нельзя опаздывать.

– Понимаю, жаль, – кивнул он и добавил: – Но, надеюсь, что вы еще к нам заглянете.

– Всенепременно!

Двадцать минут второго Мирослава остановила «Волгу» на стоянке перед клубом «Кураж», а ровно в полвторого она с любопытством рассматривала Игната Невельского. Худой, веснушчатый, с рыжими всклокоченными волосами, он больше напоминал подростка.

– Я Мирослава Волгина, детектив.

– Игнат Невельский, руководитель ансамбля «Привет».

– Привет, – отозвалась Мирослава.

– Не вам привет, – хмыкнул он, – ансамбль называется «Привет».

– Понятно.

– Да перестаньте вы меня так рассматривать, словно я неизвестное науке насекомое.

– Простите.

– И выкладывайте, чего от меня понадобилось частному детективу.

– Поговорить.

– О любви, о дружбе? – расплылся он в улыбке.

– Нет, о вашем педагоге Вилене Андроновне Оседловой.

– Ну, во-первых, о бывшем педагоге, а во-вторых, я эту старую перечницу не видел с тех пор, как окончил вуз.

– И чем вам не угодила Вилена Андроновна?

– Почему сразу не угодила? – удивился Невельский.

– Если я не ошибаюсь, то вы назвали ее старой перечницей.

– И что с того?

– Тех, кому симпатизируют, так не величают.

– Ага. Понятно. Тогда поставим точки над «i» – я Оседловой не симпатизирую, но и не испытываю к ней неприязни. Просто эта тетка когда-то преподавала мне химию.

– Но у вас должно быть о ней какое-то мнение.

– Да никакого особого мнения. Старая дева, помешанная на работе.

– У нее были друзья, поклонники?

– Про друзей не знаю, поклонников исключаю.

– Почему?

– А вы сами видели ее?

Мирослава промолчала.

– Сухарь сухарем. Кто ей будет поклоняться, ее и женщиной-то назвать сложно. Так, особь женского пола.

– По-моему, вы несправедливы.

Невельский пожал плечами, давая понять, что он остается при своем мнении, а мнение других его не касается.

– А какие у вас воспоминания о студенческих годах?

– Никаких.

Мирославу это удивило, но она не подала вида.

– Наверное, за время вашего пребывания в альма-матер случалось и хорошее, и плохое?

– Наверное, – не стал спорить он. – Но вы бы не ходили вокруг да около, а прямо спросили, что именно вас интересует.

– Хорошо. Вы помните трагический случай с Анатолием Тукаевым?

– Да, – став серьезным, ответил он.