Расплата за наивность

— Я так понимаю, — она осторожно прикоснулась к шишке на виске, — вы меня притащили сюда не для сексуальных забав.

Мужики заухмылялись, причем один из них скабрезнее остальных. Давид оглянулся на них и что-то быстро заговорил на своем языке. Те попытались было возразить, но — видимо, доводы прозвучали достаточно убедительные — быстро покинули номер.

Понемногу приходя в себя, Алка уселась на кровати и в упор уставилась на своего похитителя. Верхний свет был потушен, на тумбочке горел ночник, отбрасывая длинные тени. То ли полумрак сыграл свою роль, то ли эмоциональное напряжение, но вид мужчины, устраивающегося сейчас напротив на стуле, внушал ей такой ужас, что слова вязли в горле. Она судорожно сглотнула.

— Пить хочешь?

Она молча кивнула и поморщилась — боль не отступала. Он встал и подошел к холодильнику. Налив охлажденного сока, подал ей стакан. Причем проделал он это с такой природной грацией, что Алка невольно залюбовалась: «Надо же — ну прямо как ягуар какой-то!» Она начала его разглядывать.

Мужчина не был красив в общепринятом смысле этого слова. Черты лица его скорее были грубоватыми, но все в его внешности носило отпечаток внутренней силы и несгибаемой воли. «Хищник!» — сделала вывод Алка и поежилась. Такие мужчины подчиняют себе женщин, едва приподняв бровь. Мужчины же отступают в сторону, потому как соперничество с такими, как он, — проблематично.

Тот, в свою очередь, тоже разглядывал ее. Но по выражению его лица было трудно понять, о чем он думал. Когда молчание слишком уж затянулось, он обронил с легким акцентом:

— Ну и как… Рассмотрела?

— Да… — она замялась. — По-моему, мы не знакомы.

— Давид, — он протянул ей руку.

— Алла, — подумав, она тоже протянула ему руку.

Он молча перебирал ее пальчики, потом осторожно поднес к губам. Алла попыталась выдернуть руку, но он держал крепко. Нежно поцеловав ладонь, не выпуская ее из рук, сказал:

— Какие изящные пальчики… — видя ее смущение, заулыбался. — Как, впрочем, и все остальное… Может, снимешь пальто, здесь жарко.

— Спасибо… Я лучше пойду…

Давид еще шире заулыбался и рывком приподнял Алку с кровати. В одно мгновение он освободил ее от пальто и, отбросив в сторону, сжал ей плечи.

— Ты пойдешь тогда, когда я этого захочу…

— Так захотите, — пролепетала она чуть не плача. — Мне домой надо…

Все так же с полуулыбкой Давид притянул ее к себе. Алка уперлась руками ему в грудь.

— Пожалуйста! Я прошу вас… — две слезинки все же выкатились из глаз. — Мне страшно…

Слизав ее слезы языком, Давид жарко зашептал ей на ухо:

— А ты меня не бойся… Я не такой уж страшный… — Но видя, как ужас исказил Алкино лицо, нехотя отпустил ее и отошел к противоположной стене.

Судорожно расправляя платье, она пыталась прийти в себя. Но попробуй тут! Ей только что ясно дали понять, как она уязвима и беззащитна и что полностью находится в милости похитителей. Но что конкретно им нужно, сказано пока не было — это немного взбодрило ее.

Ноги совсем не слушались, да и голова немного кружилась. Оглянувшись, она уселась на стул и уставилась на свои руки. «Буду сидеть, пока ему не надоест играть в молчанку…» — упрямо заявила самой себе Алка.

Минуты тянулись бесконечно медленно. «Что он, интересно, затих там в своем углу?» — заерзала она. Наконец не выдержала:

— И долго я буду так сидеть?

Он тихонько засмеялся:

— Можешь прилечь… Учитывая поздний час и твое теперешнее состояние, это было бы уместнее.

— Нечего зубы скалить, — взорвалась она. — Сначала бьют меня по голове и тащат неизвестно куда, потом начинают приставать, а сейчас я должна сидеть и ждать непонятно чего…

— Я же сказал — сидеть не обязательно, можешь прилечь.

Алка вскочила и, размахивая руками, заорала:

— Не хочу я лежать, черт тебя побери… Я уйти отсюда хочу, и я уйду… — она решительно направилась к двери. Но не успела сделать и двух шагов, как была схвачена сильной рукой за шиворот и отброшена на кровать. Платье при падении задралось почти до живота, обнажив ее длинные ноги. Давид навис над ней, подобно каменной глыбе, и тихо, но внятно произнес:

— Замолчи…

От его голоса у нее по коже побежали мурашки — он напоминал шипение змеи, глаза не мигая обшаривали ее фигуру.

— Пикнешь еще — узнаешь, как я пристаю по-настоящему. Сиди тихо…

Стараясь натянуть платье на коленки, Алка судорожно сглотнула. Страх холодной рукой сжал сердце. «Молчи, идиотка!» — приказала она себе.

Протянув руку, он помог одернуть ей платье и снова тихонько рассмеялся. Тут дверь распахнулась и ввалились те двое. Они подошли к старшему — а что он был старшим, сомневаться не приходилось — и стали вполголоса строчить по-своему. «Ишь, иностранцы!» — неприязненно подумала она, сжавшись в комочек на кровати.

Страсти разгорались… Один из вошедших размахивал руками, то и дело указывая в Алкину сторону, и что-то рассказывал, причем недовольство явно было написано на его лице.