Распорядок агонии

– И долго тебе ещё расти? – моментально включился в Шарли потрошитель-натуралист.

Эти её переключения из «человекообразного» в «научно звероподобное» срабатывают быстро и беспощадно. Вот только-только чирикали по душам, как глядь: она уже лезет в печёнку холодной железкой. Мрак, а не женщина.

– Вроде бы, я уже почти выросла

– Вроде бы? – на лице Шарли отобразилось презрение гордой кометы к жёваной бумажке, вылетающей из трубки двоечника.

– Я, вообще-то, менеджер. Помнишь?

– Ты дура, – холодно отрезала она на полном серьёзе. – Не знать о себе элементарных вещей. Да ещё под боком с учёным из другой галактики.

– Другой вселенной, – для чего-то уточнила я.

– Ты хоть что-то путное узнала о своём новом виде? Самое элементарное: в чём его сильные стороны, какие опасности для существования…

– Отчаливаешь? – поняла Шарли, таращась на мои исчезающие формы.

– Не вставай. Провожать не надо. Сама понимаешь, – развела я руками в дырьях и потёках.

– Не пропадай надолго…

А дальше тишина. И уже почти родная морда в конце тоннеля.

– Прости, что прервал вас так грубо, – вежливо указали мне на безответственность женщины, не умеющей следить за временем.

– Это ты прости, что увлеклась, – выдала я аванс вперёд на всякий случай. – Всё время помнила. Потом Шарли втянула в разговор, ну, и… пошло-поехало. Ты был прав: здорово устала, – проворчала я заплетающимся языком. – Креветок хочу. И тутовых ягод. Только чёрных, а не розовых. Розовые жрите сами. Бедненький мой Вейтел. Мой Лисёнок никогда не попробует тутовых ягод.

– Следующее дальнее зондирование через пятьдесят четыре часа? – не купился Тармени на моё жалобное лживое блеяние.

Его махровый конструктивизм удивительно быстро проглатывал все мои каверзы и откладывал в жировые запасы иновселенской памяти. Какая всё-таки паршивая в ихней вселенной природа: начисто лишила бесправных гамадрилок способности запирать мозги на ключ. Каждая собака может шпионить за ними круглые сутки. Вот вырасту…

– И тогда, насколько я понял из вашей иносказательной беседы, развяжешь войну с уа-туа-ке-тау, – уточнил Тармени, осторожно вынимая меня из саркофага.

– С чего она иносказательная? – забрюзжала я, расшевеливая затёкшие мышцы.

Тармени потащил меня в спаленку на руках, задействовав прямохождение. Классная всё-таки у меня физиология: четыре руки, четыре ноги и хвост. Кому бы я в прошлой жизни не завидовала, делала это совершенно бездарно: не ведала, кому надо было. Представляю, какая незавидная у землян репутация в глазах всех прочих приматов. Просто стыд.

– Чего молчишь? Откуда это наша беседа иносказательная? – докапывалась я до няньки, зевая во всю пасть, что доказывало относительное родство между двумя такими разными вселенными.

– Я давно заметил: чем больше вы друг друга оскорбляете, тем внимательней нужно к вам прислушиваться, – слегка торжествовал Тармени, объявляя об очередном открытии. – Вот сегодня вы с Шарли очень старались. Но я не пропустил мимо ушей ваше намерение уничтожить уа-туа-ке-тау.

– Штирлиц, тебе конспирация не жмёт? – вяло пошутила я.

– Штирлиц это «кто» или «что»? – тотчас уцепился он за новое знание.

– Обещай, что завтра отпустишь к Шарли, скажу, – невозмутимо предложила я сделку.

Тармени добрался до моих покоев, открыл дверь, прикрыл внутренние веки, покопался в своём словаре иностранных слов и выдал:

– Перетопчешься.

Затем стряхнул меня на руки двух бобиков и ускакал по своим делам, клацая когтями об пол. Бобики дружно водрузили подшефное тело на лежанку и без обиняков воткнули ему в пасть клизму. Жизнь продолжалась.

Я включила стенки и вызвала изображение той дыры, где паслись мои друзья. Давным-давно окрепший Арнэр что-то выковыривал лапой из земли. Эби носилась кругами, пытаясь сунуть нос под его копалки. Червяков они там роют, что ли? Или, может, огородик решили развести? Какие же они тупые… курицы – завистливо любовалась я счастливой парочкой. У них были они. А я тут сижу одинокая, как собака на цепи. Да ещё макака.

Я тяжко вздохнула. Дотянулась хвостом до кучи фруктов и цапнула баклажан. Один из бобиков ловко прижал хвост к полу и принялся выкручивать добычу. Потом я дососала свою кашу, и мы немного побегали, хотя набитое брюхо понижало мои шансы. Потом я всё-таки сожрала отвоёванный баклажан. Потом чуток повисела на хвосте в благостном покое, переваривая обед, и отправилась спать.

Потом ненадолго чуть-чуть проснулась. Тармени дрых, свернувшись в клубок вокруг меня. В его клубке было тепло, уютно и нисколько не жёстко от прилизанных игл. Я почесала шею, попу и правую пятку. Сунула в рот ногу и обратно заснула. Мне было хорошо.