Расправа над СССР — предумышленное убийство

В СССР прямо-таки истерично скрывали национальную принадлежность основателей СССР и большинства «революционеров». Видимо, власти считали, что, если советские люди узнают, что Брежнев наполовину еврей, они тут же поднимутся на революцию. Результат? Невероятные слухи о жидомасонах, правящих миром и самим СССР, о «подмененном» ими Брежневе и что «в ЦК одни евреи», «разоблачение масонского заговора» и ловлю зеленых жидомасончиков под кроватью.

В СССР рассказывали ужасы о «немецко-фашистских захватчиках». Одной из страшных тайн был цвет официального флага Третьего рейха: красный, с черной свастикой в белом круге. Результатом был чуть ли не культ вермахта и Третьего рейха, собирание историй про видных нацистов, интерес к их идеологии и коллекционирование соответствующих раритетов.

До сих пор нож десантника Второй мировой у коллекционеров стоит в три раза меньше, чем кинжал эсэсовца. Специально интересовался: выпущено этих кинжалов было примерно такое же количество, что и десантных ножей: около 3 млн. Но советское оружие в 2011 году стоило около 600 долларов, и никакие насечки и надписи на цену не влияли. А эсэсовский кинжал стоил порядка 2 тысяч, и если на рукояти были насечки – знак, что оружием кто-то был зарезан, цена возрастала.

Патологическая ситуация: оружие проигравшей армии стоит дороже! Причем не где-нибудь, а в стране-победительнице!

Причем советский человек был патологически доверчив. Только в последние годы и то в основном молодежи приходит в голову задавать элементарный, в общем-то, вопрос… О том, кто и зачем поставляет ту или иную информацию? В чем выгода информанта? Чего он хочет достичь, рассказывая тебе то или иное? В СССР мотивы информирования не обсуждались совершенно; люди просто не задумывались об этом. Сообщают? Значит, так и есть. Чаще всего сообщенные сведения никто не проверял, не сопоставлял данные разных источников, не искал трепетного огонька истины под косматыми клубами информационного дыма.

Но при этом ни в какие официальные сообщения о любых решениях правительства и о любых событиях не верили вообще. Не верили тоже очень наивно: просто не верили вообще ничему. Если бы ЦК КПСС официально сообщил, что дважды два четыре, что земля круглая или что Волга впадает в Каспийское море, нашлось бы немало людей, которые тут же «не поверили» бы. Или уж, по крайней мере, усомнились бы.

Помню, как огорчался один московский интеллигент, попав в 1988 году в Париж: оказывается, там под мостами и правда валяются прямо на земле бездомные! Как печально… Оказывается, советская пропаганда говорила об этом правду! Что характерно, интеллигент не сочувствовал клошарам: советские люди, как правило, довольно черствы. Но он очень мучился от того, что всю жизнь не верил газетам и телевизору, никаким вообще рассказам о жизни за рубежом… Тем более не верил рассказам о нищете, о классовом расслоении, о бездомных и голодных. А тут клошары валяются на земле, как узлы с тряпками, копаются в мусорных бачках… Что же получается: ЦК прав?!?!? Газета «Правда» не соврала?!?! А ведь «все порядочные люди» «точно знают»: советская пресса говорить правду не может… на Западе все живут хорошо и счастливо…

Раздвоение личности у моего знакомого продолжалось довольно долго – пока не перестали платить зарплату. После этого он вынужден был думать уже не о перестроечной фигне, а о вещах более насущных. Впрочем, не платить зарплаты ему тоже не могли, потому что он приводил к власти замечательных, чудесных людей, которые никак не могли что бы то ни было разворовать…

Намного больше, чем официальным СМИ, советские люди верили «авторитетным» для них источникам – причем авторитетными, разумеется, для разных людей были источники совсем разные. Совершенно первобытная система работы с информацией: верю не тому, в чем убедился, а тому, что говорит мой вождь или шаман. Такая система заставляла советских людей очень легко верить всему неофициальному – пусть такому же точно бреду, как официоз, но не из газет «Правда» и «Известия», и неофициальному.

К 1980-му уже в полный рост сказывались последствия замедления темпов развития. Население было сытехонько и жило явно лучше, чем в 1970 году. Но ждали-то намного больше, чем получали! Люди уже ощеривались на власть, уже искали виноватых…

Правительство все время подозревали и в сокрытии информации, и особенно в попытке ее «лакировать». Сами по себе подозрения были вполне обоснованными, но от этого не легче. Фактически правительство СССР утратило информационное управление страной задолго до распада СССР – по меньшей мере, лет за 10–15 до этого невеселого события. Буквально, что бы ни сообщалось, население не верило ничему, искало «правду» и при том ждало подтверждения своим самым мрачным предположениям.

В результате газеты бодро рапортовали про количество килограммов навоза, которые передовики сельского хозяйства получили от каждой коровы, и о досрочном перевыполнении плана ассенизаторами. А население СССР рассказывало друг другу о развале экономики и о грядущих нехватках с хлебом и картошкой.