Расправа над СССР — предумышленное убийство

Дефицит мог вспыхивать в деревнях, куда печеный хлеб завозили на специальной машине пять дней в неделю. Сломалась машина – и день-два не завозят свежий хлеб. Если в деревне стояла археологическая экспедиция или осенью жили студенты или солдаты, убиравшие урожай, в магазине заказывали большее количество хлеба на хлебозаводе. Такие заказы всегда исполнялись. Появление новых людей не вело ни к удорожанию продукта, ни к дефициту. Большее потребление надо было просто запланировать.

Стоимость хлеба колебалась от 5 копеек за сдобную булку весом 330 граммов до 16 копеек за буханку черного или 22 копеек за «плетенку»-халу. При средней зарплате в 66 рублей в 1961 году и 120 рублей в 1981-м эти деньги были не то что невелики… Они были неосязаемы.

Иностранцы часто считают, что в России в «годы застоя» царил настоящий голод. Почти так же думает и часть молодежи, не успевшей застать «годов застоя» и знающей о них только понаслышке. Так вот – голода не было ни в каком смысле этого слова. Продукты были почти у всех, – вопрос, какие именно и какой ценой. Кто получал качественные продукты в спецраспределителе, кто покупал не очень качественные продукты «для населения» в магазинах, отстаивая громадные очереди, переплачивая в «кооперативных» магазинах. Кто покупал такие же продукты «по блату» и выносил с черного хода. А кто ломился в очередях других городов, проезжая в зеленых, пахнущих колбасой электричках.

Дефицит промышленных товаров в СССР даже в 1970–1980 годы был даже в Москве и Ленинграде-Петербурге. Конечно, не в тех же формах и масштабах, что в провинции. Помню, каким счастьем было купить в Петербурге ботинки. Мои друзья воротили от них нос:

– Ты носишь «скороходовскую» обувь?!

Постоянно живя в Ленинграде, можно было «достать» и польские ботинки. В Красноярске же и «скороходовские» были желанным дефицитом, их привозили из больших городов. Но и в Москве, и в Ленинграде было дефицитом хорошее женское белье. «Какое-то» было везде, но когда французская актриса, потомок Самуила Полякова, Марина Влади устроила во Франции выставку женского белья из СССР, француженки плакали и начали собирать для советских дам, что могут оторвать от себя. Жалко им стало россиянок.

Сапоги и комбинации из Венгрии, трусы из ГДР, лифчики из Чехословакии, ночные рубашки и колготки из Польши – какой соблазн крылся во всех этих вещах! Это сейчас идешь по улице, а на каждом третьем магазине: «Белье из Франции! Белье из Португалии! Из Перу! Из Новой Зеландии! Из Пингвинии! С Марса!» Тогда и из Польши белье было страшным дефицитом. Сколько раз пустели целые учреждения от вопля:

– Девки!! Колготки дают!

И действительно, пустеет «присутствие»: кто только может, мчится за колготками, занимает очередь и на себя, и на подружек. Так было и в столицах, и в провинциальных годах… В столицах – чаще, сюда завоз тряпок шел активнее.

Но в столицах не было хотя бы дефицита на одежду советского производства. А в провинции, даже в больших городах, постоянно вспыхивал дефицит то одного, то другого. В Красноярске как-то наступил дефицит электролампочек. Почему именно лампочек? Пес его знает… Потом вдруг исчезли мужские трусы – тоже неизвестно почему. Год не было, потом появились.

В Ленинграде тоже возникал дефицит такого рода… Например, исчезали лифчики. На полгода исчезли совершенно. В другой раз исчезли стаканы. Кружки и чашки были, но вот стаканов в продаже не было.

Так что дефицит – был, и он вызывал раздражение, напряжение. Вопрос – в нем ли главная причина краха СССР?

И еще более важный вопрос: а почему был дефицит? Опять в силу случайностей или совершенно закономерно?

Существует весьма обоснованное мнение, что дефицит товаров народного потребления – родовая мета социализма, что иначе быть и не могло.

Во-первых, советская экономика была неэффективной, с 1960-х нарастало техническое отставание во всех сферах обрабатывающей промышленности.

Попытки реформ, так называемая «косыгинская» хозяйственная реформа 1965 года, провалились. На Западе она известна как реформа Либермана: основные идеи реформы были обнародованы в статье профессора Харьковского университета Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия» в газете «Правда»[41]и его докладе ЦК КПСС «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий».

Статья была многократно перепечатана в региональных СМИ и стала руководством к действию.

Реформа должна была увеличить темпы роста и интенсифицировать производство, дать больше самостоятельности предприятиям. Для этого вводился хозрасчет, часть прибыли оставалась самому предприятию. Теперь выполнение плана выражалось не в валовых показателях, то есть не в количестве произведенной продукции, а в объеме реализуемой продукции.

От того, каков доход предприятия, зависела и зарплата рабочих, и строительство жилья, и создание собственной инфраструктуры – ведомственных детских садов, снабжение подшефных школ, создание столовых и медицинских учреждений, санаториев и профилакториев.