Расправить крылья

И уже не видела того, как посмевший покуситься на женщину Повелителя монстр через мгновение был буквально разрублен на куски…

Не смотря на ноющие мышцы, спать больше не хотелось; безрезультатно поворочавшись так и эдак Элли со вздохом открыла глаза. Небольшая комната, в которой помещалась лишь кровать, стол, холстяная перегородка, из сшитых треугольничков ткани. Слева от кровати табурет, на котором непринужденно, нога на ногу сидел темный собственной персоной.

С одной стороны его злило, что она таким образом узнала об обмане: лучше бы признался сам, обставил признание покрасивее да поромантичнее и вся недолга. С другой, все равно было и облегчение от того, что теперь эта недомолвка не висела между ними остро заточенным лезвием лжи. И… одновременно пугало, а простит ли она?

От нечего делать, он неторопливо разглядывал нарисованную на куске кожи карту, довольно старую и потрепанную, с уже поблекшими красками. Ворочая ее так и эдак, размышлял, что-то прикидывал, высчитывая маршрут. Буквально кожей почувствовав на себе пристальное внимание, он поднял голову, взглядом встречаясь с девушкой.

Элли поспешно отвернулась, уставилась в потолок - в центре, возле несущей балки висел уже чуть проржавевший крюк - не иначе для детской люльки. Окошка в комнате не было и определить даже какое сейчас время суток она не могла.

После прошедшей ночи в хижине в ней словно что-то сломалось, сгорело и… вновь возродилось из пепла. Чуть новое, чуть другое, пока еще смутное и непонятное даже для самой светлой. И это новое, беспрекословно растворило некогда едва ли не щенячье восхищение и преклонение перед темным, будто кипяток кусок коричневого сахара, оставив лишь неприятный осадок и… уже не карамельно-сладкую, а горькую с запахом полыни любовь, которую не так просто вытравить из души.

А потому сейчас ей просто до дрожи хотелось вырваться на свободу, даже если это будет стоить сломанных крыльев. Что делать и как себя вести с этим, оказывается совершенно чужим и незнакомым мужчиной, она не понимала…

- И что теперь? - Ее тон был небрежным, словно речь шла не о судьбе, а о погоде.

Темный неопределенно хмыкнул:

- Я думаю, вариантов здесь не много… Для начала мы вернемся в замок.

- Нет!

Сколько агрессии! Побелевшие от ярости кулачки, прижатые к груди, упрямо сверкающие глаза. Привычный образ наивной девочки неожиданно на миг сменился яростной белокурой валькирией и темный невольно залюбовался девушкой.

"Что же ты творишь со мной, мой маленький ангелочек? Но я тебя так просто не отпущу"!

- Да. Если не пойдешь сама, значит, я просто свяжу тебя и занесу на плече. Могу немедленно. Но мы, - он с нажимом выделил последнее слово, - вернемся вдвоем в замок. Где примерно можно совершить переход я уже узнал, отсюда всего около пяти часов пешего хода. Сейчас уже вечер, ты проспала почти весь день, поэтому переночуем, а с утра пойдем дальше. Мне-то все равно - ночь, мое время, а вот ты вряд ли продержишься… или ты не против, чтобы тебя несли?

Девушка набрала в грудь воздуха, дабы наконец высказать все, что она о нем думает, но пестрый полог взметнулся, пропустив в комнату рослую женщину в возрасте - на вид, лет за сорок. Элли смутилась и под насмешливым взглядом демона, сдулась, будто воздушный шарик, зарывшись поглубже в одеяло. Вошедшая хозяйка приветливо кивнула ангелессе и, оставив на столе некий коричневый сверток, с благодарным кивком приняла от демона четыре золотые монеты, тут же исчезнувшие в полах замызганного передника, и вышла.

Интересно, как демон объяснил хозяевам их появление из лесу, да еще в таком виде? Впрочем, он мог уболтать кого угодно и убедить в чем угодно, в этом Элли уже убедилась.

- Мог бы и больше дать, - зло поддела темного девушка, только чтобы что-нибудь сказать.

- Мог бы, - легко согласился Конрад. - Только зачем напрасно вводить людей в грех сребролюбия и смертоубийства, если им и этого на год хватит? А то мне и придется разбираться с зарвавшимися лесорубами, и в результате я же еще и окажусь виноватым грязным, жестоким демоном-убийцей без принципов. Ты ведь так и думаешь?

- А тебе не все равно что я думаю?

- Представь себе, не все равно. - Он наклонился, щекотнув губами ее ушко. - А уж когда ты так сладко спишь, такая беззащитная и… обнаженная.

Элли отшатнулась, только сейчас осознав, что и впрямь из одежды на ней осталось лишь тонкое батистовое белье, натянула до подбородка тяжелое одеяло.

Поднявшись с колченогого табурета он направился к двери, улыбаясь доносящемуся в спину словесному потоку относительно характера и моральных качеств некоей темной персоны, щедро приправленного "страшными" ругательствами, как "подлец, негодяй, мерзавец и лицемер".

Он с улыбкой повернулся, прищурился, глядя на раскрасневшуюся в бессильной ярости девушку:

- Куда только делась застенчивая, невинная леди, минуту назад чахнущая в постели? Оказывается, маленький котенок умеет шипеть и царапаться? Неожиданно… но занятно.