Распутье

— Не кричи на меня, пожалуйста, — прошептала я, на всякий случай нашарив взглядом выход.

Кухонька маленькая, необжитая. На стене — медная посуда. Не новая — значит, покупал у старьёвщика. Вряд ли сам, служанке поручил. Где она, кстати?

— А твоя кухарка, она?..

— Её сегодня нет, — резко, не скрывая недовольства, ответил Андреас и плеснул мне воды из кувшина. — На, успокойся.

Мелкими глотками осушила кружку.

Странно малайонец на меня смотрит, напряжённо. И не покидает ощущение, что я ему мешаю, даже раздражаю.

— Она твоя любовница? — отставив кружку, тихо спросила я.

Сердце болезненно сжалось.

Пусть скажет сам.

— Она моя госпожа, — градус недовольства Андреаса повысился, но малайонец, наконец, перестал нависать надо мной и сел. — Из-за тебя я лишусь выгодного места. Ещё с муженьком твоим разбираться придётся… А, это к лучшему. Убью галанийца, чтобы не мешал.

Сказано это было… Словом, действительно убьёт.

— Андреас, я не дура, я видела, как вы в дом заходили.

Неприятно, больно, но нужно дойти до конца. Не хочу терзаться в сомнениях, подозревать, следить.

— И что? — хмыкнул малайонец и пожаловался: — После твоих сцен выпить хочется. Не подозревал, будто ты ревнива.

Пожала плечами. Речь сейчас не о том.

— Андреас, я хорошо знаю местные нравы, не отпирайся, она не просто госпожа.

— Она меня выкупила.

В кухне повисло вязкое молчание.

— Баронесса ссудила тебя деньгами? — начиная осознавать произошедшее, переспросила я.

Ну да, Андреас симпатичный молодой мужчина, умный собеседник, маг. Холостой. Вот и понравился. Но это же неправильно как-то, разве можно брать деньги в такой ситуации? Мне бы гордость не позволила. Знаю, многие девушки высмеяли бы, но если ты берёшь, становишься должна.

— По-твоему, я должен был и дальше гнить у Глие? — взорвался малайонец. — Тебе-то хорошо, пригрелась под боком мужа, в деньгах купаешься. А знаешь ли ты, что такое кабальник? Это хуже собаки. Та хотя бы не осознаёт собственную несвободу.

— Андреас, я понимаю, — успокаивая, положила руку на его локоть. — Просто странно, отчего баронесса вдруг…

— По-твоему, никто, кроме тебя, на меня не посмотрит? — огорошил Андреас.

И ни тени раскаянья. Нагло смотрит прямо в глаза, даже руку не скинет. Я сама убрала, потому что противно стало.

— Иранэ, я молодой мужчина, мне тоже надо. Или мне принять обет целомудрия и терпеливо ждать, пока ты с мужем накувыркаешься и разведёшься? А тут ещё и свобода, должность. Только дурак бы не согласился.

Такого признания я точно не ожидала. Подозревала, но до последнего гнала мысли о том, что Андреас — банальный альфонс. Он клялся мне в любви — и спал с другой женщиной. А ведь я предлагала честный способ заработать эти чёртовы деньги. Но как же, штаны расстегнуть легче! На работу он устроился! И кухарку отослал, чтобы вдоволь дамочку натискать. На той же кровати, на которую потом уложил бы меня, потчуя сказками об алом кушаке.

На глаза навернулись слёзы. Отвернулась и зло утёрла их кулаком.

— Какая ж ты мразь, Андреас, а ещё в любви клялся! — не сдержалась от ёмкой характеристики любимого.

А любимого ли? Он славно постарался, чтобы превратиться в чужого человека.

— Да не люблю я её! — ударил кулаком по столу малайонец. Аж посуда задрожала. — Трахаю только. Брошу потом.

— Потом — это когда?

Обернулась к Андреасу. Хочу видеть его лицо.

— Когда ты кольцо снимешь, — еле сдерживаясь, ответил раскрасневшийся Андреас. — Повторяю, я мужчина, Иранэ, мне женщина нужна. Ты со мной не хочешь, сама отказалась и теперь верности требуешь? Ты, которая по ночам стонет под мужиком!

— Андреас!

— Что — Андреас? — на повышенных тонах повторил он и пнул ногой табурет. — Ты его предпочла, его целуешь, а я жду, как побитая собака, пока Иранэ Гилах соизволит меня приголубить. Или ты думала, я четыре года рукоблудием заниматься стану? Мне для здоровья нужно, и если любимая женщина не желает, я найду нелюбимую. Баронесса нам полезна, у неё связи, деньги. Ты ведь не хочешь прозябать в дыре, Иранэ?

— Но есть же честные способы заработать? — возразила я.

— Как твой муженёк? — презрительно усмехнулся малайонец. — Позор гильдии магов! Крестьянская порода из всех щелей прёт. Подумать только, жену заставил работать! Торгаш! — в устах Андреаса это слово прозвучало как оскорбление.

— И ты тоже хороша, — обрушился на меня собеседник. — Мараешь руки, якшаясь с рабочими, мастерами, бегаешь по будуарам.

— Лучше как ты? — вскипела я.

— Лучше. Я своей чести не ронял.

Шумно выдохнула, не зная, что на такое ответить. То есть спать за деньги и милости — это благородно, а честно работать — позорно. Мы со Свеном пашем, а Андреас только снимает штаны и пару минут ублажает дамочку. Потом одевается и идёт на свидание со мной.

И так противно стало. И малайонец вдруг стал тоже противен.

— Ты… ты… Как ты можешь после такого говорить о любви? — в сердцах вскочила и толкнула Андреаса в грудь. — Все вы мужчины одинаковы! Кобели треклятые! Один бабу нашёл, другой обрюхатил

— Что?! — взревел малайонец и встряхнул за плечи. — Повтори, что ты сказала. Ты беременна?

— Беременна. И руки убери.