Распутье

– Думал, Лиз, – он не отрицал. Он вообще никогда не отрицал правды. – Потому что все неправильно, понимаешь? Мне раньше иногда казалось, что когда-нибудь мы будем вместе. Я не то чтобы планировал, оно само всплывало. Далекое будущее, где мы вместе, – Руслан недолго помолчал, прежде чем объяснить: – Но сейчас все неправильно. Ты нуждаешься во мне меньше, чем я нуждаюсь в тебе. Это все еще любовь, но уже немного болезнь.

Я бесшумно хмыкнула, отворачиваясь в другую сторону – там шумно убирали на ночь лавку. Как мило с его стороны – за меня решать, как сильно я нуждаюсь. Но спорить вслух бессмысленно. Я просто рассуждала:

– Знаешь, почему так произошло? Потому что Иван не подумал заблокировать твои счета. Потому что не изменил решение и не отправил за нами убийц. Он не создал нам ни единой проблемы. Нам не приходится выживать, а мы привыкли выживать – нам даже как-то пусто в этом спокойствии. Другой ошибкой было приехать сюда. Мы оказались в изоляции от людей и наедине со своими мыслями. В такие места люди и прилетают, чтобы расслабиться и побыть наедине с мыслями. А нам думать в самом начале было противопоказано. Нам бы на грани гибели поторчать, вцепиться друг в друга мертвой хваткой, а не эти веселые греческие песенки слушать.

– Может, ты и права, – он вообще не возражал. И это тоже было плохо.

И я продолжила – не зря почувствовала, что уже упустила несколько правильных моментов, больше рисковать нельзя:

– Но ты ошибаешься в том, что я сдамся, Руслан. Или все-таки плохо меня знаешь. Ты меня из себя когда-то вытащил, теперь моя очередь сделать то же.

Он усмехнулся – вероятно, подумал, что Ивану за десять лет это окончательно не удалось, но опять не начал протестовать. Или все-таки знает меня? Я теперь смотрела на его профиль, добавляя нажима:

– Для начала мы вернемся. Не в Москву! – вскинула руку, чтобы не перебил. – В России много городов, куда нам въезд открыт.

– Хорошо, вернемся. Мне без разницы, Лиз, – не удивил он. – Выбрала уже город?

– Не выбрала, – я начала улыбаться. – Это будет не один город – много городов, ни в одном дольше недели не задержимся. А потом рванем в Испанию, а потом – в Англию или еще куда. И так будем мотаться до тех пор, пока не захотим остановиться – вот в той точке пространства и замрем.

Наконец, проявилось хотя бы легкое изумление – Руслан даже лицо ко мне повернул.

– Серьезно, Лиз? И так ты себе представляла спокойную жизнь?

– Серьезно. И я ее себе не представляла – я только собираюсь начать ее представлять. Мы молоды, свободны, нам непременно нужно побултыхаться дерьмом в проруби – заметил, мы как раз этого и были почти лишены? Ну как, срываемся?

– Срываемся, – он отчего-то снова потускнел и опять уставился вниз на мощенную старыми камнями улочку. – Вообще-то, я думал о возвращении. Там хотя бы новости на русском.

Я сразу по интонации поняла, к чему клонит:

– Кому ты звонил, Руслан?

– Только Вере, больше никому, – он снова не оправдывался, а лишь излагал факты. – Но ее уволили, потому она не в курсе ситуации. Мне надо хотя бы знать, что Иван Алексеевич поднялся с постели, ранение было тяжелым.

На момент нашего ухода Иван действительно вставать пока не мог, но прогнозы врачей были оптимистичными. И меня сильно разозлило это желание Руслана поставить еще хоть одну галочку, как будто он так заочно свои долги и закрывал. Я схватила его за плечи, затрясла и закричала в лицо:

– Прекрати! Слышишь меня, прекрати! Перестань считать его только хорошим человеком!

В моем избраннике плохо только одно – он чужими психозами не заражается. Даже не моргнул и голос не удосужился повысить:

– Сразу после того, как ты перестанешь считать его только плохим.

Так мы и били друг друга, как самого главного врага самым острым оружием. Наверное, потому что любили так сильно, что важнее было ударить, чем разойтись в равнодушии.

– Ошибаешься, Руслан. Нет ненависти, ничего нет. И отомстить больше не хочу – мне пришлось бы стоять в длинной очереди среди желающих ему отомстить. Это же надо, только Иван Морозов смог разделить весь мир на верных псов и врагов, ни одного промежуточного варианта. Потому я забила, и теперь без разницы, кто кому глотку перегрызет. Он сам себе эту войну создал, но только в войне он счастлив.

– И тем не менее злорадствуешь, – уточнил он.

– Неправда. Просто стараюсь о нем не думать. Не помешало бы нам обоим.

– Мне? Но дело в том, что меня врагом он так и не назначил…

И я не стала продолжать – ушла в комнату и оставила его наедине с бутылкой и своей виной. Но засыпала с улыбкой. Кажется, я интуитивно нащупала правильный путь. Самое время, странно, что не дошло раньше. Ведь в прежней жизни у Руслана было всего два приоритета, которым он придавал значение: преданность Ивану и желание защитить меня. Первое отпало, так почему бы не вспомнить о втором? Из себя нужно прорываться с боем, как он и учил.

Довольно скоро выяснилось, что сделала я верную ставку, хотя Коша даже через несколько недель мотания по российским городкам недоумевал:

– Лиз, зачем нам деньги? Ты так лезешь на рожон, будто голодаешь!