Распутье

– А кончится это полнейшим поражением нашей авантюры, господин подъесаул. И без сомнения. Пойми, мы убиваем людей во имя Учредительного собрания, с таким же успехом могли убивать во имя Советов, монархии, еще черт знает чего. Но каждый убитый порождает десятки живых врагов. Как? Очень просто. Вчера мы расстреляли десять большевиков… Кстати, знаешь, почему тебя не повысили в звании? Нет? Потому что ты отказался расстреливать. Это опасно, Бережнов. Если стал волком, то будь им, иначе тебе те же волки перехватят горло. Не будешь? Ну смотри. Обет, присяга – всё это игра. Так вот, их было десять. У каждого из десяти наберется по три родных брата, по пять-десять двоюродных и троюродных, а там – дяди, племянники, сваты и свояки. Убив одного, мы сразу же породили пятьдесят врагов, если не больше. Сегодня убиваем большевиков и сочувствующих им, завтра будем убивать всех подряд, потому что все будут сочувствующими или открытыми врагами. Наши репрессии обернутся против нас же. Но настоящих большевиков, как Ленин, Дзержинский, Свердлов, Троцкий, ряд других, – надо убивать сразу, без боя. Каждый из них стоит десятка наших генералов. И ещё мы будем биты потому, что каждый ваш офицер видит в своем же мужике хама, свинью, хотя от этой свиньи ест мясо. И когда мужик поймет, что к нему относятся презрительно, как и раньше, то злее врага нам не сыскать. На себе испытал это презрение. Как я ненавидел всех наших бездарных генералов, что кичились своими званиями!

– Теперь от ветеринара порешили добраться до генерала? – усмехнулся Устин.

– Вы не ошиблись. Приехать домой генералом, где меня каждый сопляк знает как лекаришку, – это здорово, Бережнов.

– Вы просто авантюрист, господин полковник, – вспыхнул Бережнов.

– Вы снова не ошиблись. Я с детства авантюрист. А здесь мне представилась возможность проявить свой характер. Это же прекрасно: доказать миру, чего я стою. И докажу, а потом хлопну дверью и уеду на родину. Лечить коней и дурак сможет, командовать же армиями, армиями уголовников, не под силу и генералу из семьи генералов. Им надо родиться. Из тебя тоже мог бы быть генерал, не будь ты столь честен и щепетилен. Это, Устин, всегда вам будет оборачиваться бедой.

Русь кипит. Бережнов на фронте при штабе Гады. Он командир дивизионной разведки. Здесь он увидел вопиющую слабость Красной армии, которая от первых ударов дивизии Гады поспешно покинула ряд сибирских городов.

Чехи и белогвардейцы всюду теснили красных. Расположение чехословацких войск к тому времени было примерно таково: владивостокская группа – четырнадцать тысяч солдат, сибирская, между Курганом и Иркутском под командованием Гады, – одинадцать тысяч, челябинская, где командовал Войцеховский, – девять тысяч человек и пензенская Чечека – восемь тысяч штыков.

Гада оперировал на два фронта – восточный и западный, если это можно было назвать фронтами, потому что здесь всё смешалось: красные под Мариинском, чехи под Иркутском, занят Омск, Красноярск. 27 мая Гада отдал приказ головным эшелонам наступать на Иркутск, по возможности захватить это гнездо большевиков, арестовать Советы, отрезать его от красных, что дерутся против Семенова.

26 мая у чехословаков, прибывших в Иркутск, произошло вооруженное столкновение с красногвардейским отрядом, который они разоружили. Чехословаки эшелона, стоявшего в двадцати километрах западнее на станции Батарейная, узнав о нападении в Иркутске, заняли станцию, захватив множество винтовок, пулемётов, склады военного снаряжения.

В результате переговоров руководство Центросибири приняло решение пропустить эти эшелоны на восток. Эшелоны продолжили свой путь и, прибыв во Владвивосток, укрепили и без того сильные части – вместо четырнадцати тысяч стало восемнадцать.

Колесо истории раскручивалось…

8 июня чехи захватили Самару, восстановили учредилку. А уже к 18 июня весь путь от Челябинска до Нижнеудинска был в руках чехословаков. На помощь отступающей в сторону Иркутска Красной гвардии, были брошены части иркутских подразделений, отряды анархистов, казачьи батальоны и вся артиллерия. Но всего этого было мало, чтобы заткнуть проран, тем более что кулаки ушли к белым, середняки заняли выжидательную позицию, принудительная мобилизация ничего не дала, мужики от нее уклонялись, не верили большевикам, считая, что дни Совдепии сочтены.

Был один выход, чтобы уладить этот конфликт: надо было послать к повстанцам делегацию. Кое-кто выступление чехословаков продолжал считать недоразумением. Из Мариинска в Красноярск выехала делегация из центросибирцев-большевиков. Ее принял командующий фронтом Кадлец. Информировал о скором прибытии Гады, который был уполномочен вести переговоры с большевиками.

Через четыре часа прибыл Гада. В состав его делегации входили молодые офицеры чехословацкой армии и несколько русских, в том числе и Устин Бережнов. Все чехословаки хорошо говорили на русском языке. Гада прочитал договор, где говорилось о мирной переброске чехословацких войск по железной дороге до Владивостока, о прекращении братоубийственной войны, сдаче оружия.