Распутин наш. 1917

Александра Фёдоровна оторопела. Перед ней стоял тот же Распутин, знакомый много лет, но… абсолютно другой. Тяжелая, умасленная, всегда блестевшая и источавшая неприятный запах шевелюра, которую он не считал нужным промывать, в этот раз была приведена в порядок, лишена всяких признаков перхоти, уложена и “oh my God!” пахла каким-то парфюмом. Длинная чёрная борода, представлявшая собой пугающий хаос, сегодня была пострижена, расчесана. Границы растительности на лице, чётко очерченные бритвой, элегантно разделяли заросший подбородок и выбритые щёки без единой ворсиночки. Традиционно грязные руки с ногтями, “украшенными” чёрной каймой, выглядели непривычно опрятно. Более всего поражало то, чего не было – отсутствовал стойкий шлейф зловония, везде сопровождавший “святого старца”. Александра Фёдоровна шумно втянула носом воздух, пытаясь поймать привычные запахи. Распутин, смущенно улыбнувшись, воспринял это по-своему.

– Да, простите, – пробормотал он, – запах чуть резковат. Не удержался, увидев рекламу “Тройного одеколона”…

– Что, простите? – пролепетала Александра Федоровна, окончательно выбитая из колеи последней фразой, и беспомощно взглянула на Вырубову, пребывающую, как и Государыня, в крайней степени смущения.

Неловкую паузу прервала великая княжна Ольга, вынырнув из-за маминой спины и бросившись на шею Распутину со всхлипыванием “дорогой друг, как же я рада вас видеть живым и здоровым”. Не ожидав такой непосредственности, Григорий отшатнулся, но, опомнившись, улыбнулся, пробормотал что-то ласковое, нежно обхватил девушку за талию и прикоснулся губами ко лбу… Его лицо вдруг посуровело. Он внимательно посмотрел в глаза княжны, одним движением перехватив кисть у запястья.

– Голубушка моя, да ты вся горишь! А ну-ка, пожалуйте сюда, в кресло… Вот так, вытяни ноги, откинь голову на спинку…

Не обращая внимания на окружающих, Григорий нежно, как хрустальную вазу, уложил княжну на глубокую софу, проверил пульс, попросил открыть рот и повернуться к свету…

– Голова болит? А горло? Озноб, боли в мышцах, общее недомогание? Кашель? Насморк?

– Инфлюэнца? – вопросительно пролепетала Ольга, отвечая на отрывистые вопросы Григория.

– Девять из десяти приходится на долю острых респираторных заболеваний, вызываемых различными возбудителями, имеющих схожие симптомы и механизмы развития, – деловито ответил Распутин, ощупывая лимфатические узлы на шее девушки. – На этапе первичной диагностики важно понять, с какой конкретно инфекцией мы имеем дело – вирусной или бактериальной. От этого будет зависеть тактика лечения…

– И какую же тактику его знахарское превосходительство пропишет при лечении вирусов? – в голосе доктора Боткина было столько сарказма, что Александра Федоровна, бессловесно наблюдавшая за происходящим, замерла.

– Укротить коварные вирусы можно с помощью интерферонов, – не отвлекаясь от осмотра княжны, терпеливо ответил Распутин. – Это белки, синтезирующиеся в организме в ответ на вторжение вирусов, повышающие невосприимчивость к заболеванию… Глазам больно на свет смотреть? – снова обратился он к Ольге.

– Да, немножко…

– Какое лечение вы бы сами себе прописали, как медик, ваше высочество, – вздохнул Григорий.

– Вы меня так никогда раньше не называли, – смутилась княжна и бросила короткий взгляд на лейб-медика и императрицу, словно ища подсказку. – В качестве средства против насморка рекомендуют смазывание ноздрей мазью с кокаином или закапывание 2–3 %-ного раствора кокаина в нос, согревающие компрессы, “дымные шары”…

– Какие шары? – удивился Распутин.

– Приспособление для ингаляций, – ответил за княжну лейб-медик, – представляет собой грушу с трубкой, вставляемой в нос. При сжатии груши в легкие поступают испарения фенола – антисептика…

– Ужас, – перебил доктора Григорий, – он же токсичен!

– Кто вам сказал? – возмутился Боткин. – Это испытанное средство авторитетных специалистов, а не какой-то ваш мифический интерферон!

Распутин поднялся и насмешливо посмотрел на Боткина.

– Интерферон реален также, как снег за окном, Евгений Сергеевич. Вырабатывается он клетками организма, атакованными вирусом, но откроют этот полезный белок и его чудесные свойства только через 40 лет, а выделять и использовать научатся и того позже.[39] Поэтому лечение предлагаю более чем консервативное – обильное тёплое питьё с большим количеством витамина “С”. Анна Александровна, – Распутин перевел взгляд на Вырубову, – у вас найдётся шиповник, облепиха, черная смородина или хотя бы клюква? Мороженая, сушеная или сохранённая любым другим способом без термической обработки? Нужно растолочь, размочить в теплой воде, не выше сорока градусов, и давать пить как можно чаще… Чтобы не было кисло, можно добавить мёд.

– Так витамин “С” и есть тот самый белок-интерферон? – не успокаивался Боткин.