Распутин. Почему? Воспоминания дочери

Но Александр Третий — отец Николая — в этом роде далеко опередил остальных. Он даже ввел в моду сапоги особого покроя — с голенищами, в которые можно было спрятать плоскую, но вместительную фляжку водки. Правда, пристрастие к горячительному не мешало Александру Третьему исправно царствовать.

Запои Николая Второго

Николай Второй унаследовал от отца — Александра Третьего — пагубное пристрастие. О нем говорили как о большом любителе выпить.

Некоторые утверждали даже, что царь бывал абсолютно трезвым только по утрам и что временами он напивался до бесчувствия. Достоянием всех стал случай, когда после одного из полковых праздников офицеры вынесли царя к автомобилю на руках, и вовсе не в верноподданническом порыве.

Моего отца люди, посвященные в отношения его с Николаем, называли иногда царской нянькой. Достаточно сказать, что именно отцу Николай доверился, рассказав о некоторых отклонениях от нормальной половой жизни и найдя у него помощь. Такую же помощь он получал во время алкогольных приступов.

Отец не избавил Николая от болезни, ограничиваясь запретом (иногда даже письменным) на водку на две-три недели, чаще до месяца. Причем Николай всегда выторговывал лишние дни. Но поступал так отец не потому, что хотел пользоваться зависимостью царя.

Отец таким образом только исполнял просьбу самого Николая, оставляя за ним возможность выпивать. При первом же намеке царя на желание окончательно избавиться от дурного пристрастия, отец помог бы ему. Но Николай, видимо, не стремился к совершенному излечению и объяснял, каламбуря, свое поведение так (передаю со слов Анны Александровны): «Я не могу допустить, чтобы меня избавляли от пристрастия, которое приносит мне столь невинное наслаждение. К тому же, если это все-таки произойдет, то будет похоже, будто у самого меня не хватило сил остановиться. Мне не хочется так думать».

Это был договор, а не манипуляция отца для получения каких-то выгод.

Как раз во время скандала с письмами алкогольные приступы стали особенно часты у Николая. (Сцена на ужине, свидетелем которой я оказалась, — из их ряда.)

Пить, чтобы бездействовать

Николай тяготился происходившим, но при этом все откладывал решительные действия, после которых было бы уже невозможно общение его со многими недавними друзьями. Действовать решительно — значило для Николая занять твердую позицию. Это всегда было сложным для него.

Тогда пришла мысль — отложить необходимые шаги. Но отец, оставайся он в Петербурге, нашел бы способ прекратить приступы алкоголизма и без ведома Николая (хотя бы с позволения Александры Федоровны), вернув тем самым царя к насущным заботам. Значит, надо отослать отца из столицы и продлить сладостное состояние межеумочности.

Николай неосторожно поделился своими настроениями с кем-то из тех, кого считал своими друзьями. Те быстро сообразили, что ситуацию можно использовать в своих целях — сделать так, чтобы отец уже никогда не вернулся. Созрела провокация.

«Вилла Родэ»

Отец не делал секрета из того, что любил бывать на «Вилле Родэ», в ресторане с цыганами.

Будучи человеком общительным, он вскоре завел друзей среди тамошних завсегдатаев.

Однажды в их обществе появилась бывшая балерина по имени Лиза Танзин, финка, ведшая класс в балетной школе. Ей было нетрудно приблизиться к отцу. Заговорили о цыганских плясках, которые отец обожал. Лиза умело раззадорила отца и повела танцевать, зная, что он это любит.

Разомлевший отец поддался на уговоры новых приятелей и поехал с ними домой к Лизе. Там веселье продолжилось, принесли вина… Очевидно, туда подмешали какое-то зелье, потому что отцу стало плохо и он совсем не понимал, что происходит.

Тем временем, как и задумывалось, вечеринка перешла в оргию. В самый пикантный момент появился фотограф. Так были состряпаны карточки, на которых отец предстал в окружении стайки соблазнительных нагих красоток. (Правда, те, кто видел эти фотографии, утверждали, что отец выглядел там как человек в бессознательном состоянии. Но кого это смущало?)

На рассвете двое крепких парней доставили отца к нашему дому. При этом они во всю глотку орали разухабистые песни — явно чтобы разбудить соседей и лишний раз засвидетельствовать происшедшее.

Проснувшись, отец не мог вспомнить ничего.

Через несколько дней к нам пришел незнакомый человек и передал отцу пакет. Как оказалось, с фотографиями, сделанными на «Вилле Родэ». Только увидев фотографии, отец начал понемногу вспоминать о событиях злосчастной ночи.

Шантаж

Пришедший поставил отцу условие: покинуть Петербург навсегда, иначе фотографии окажутся во дворце.

Враги отца торжествовали.