Распутник

– Полагаю, я должен извиниться. – Я провел пальцем по деревянной панели и обнаружил, что она покрыта толстым слоем пыли. Господи Иисусе. Замок Уайтхолл-корт по обыкновению был безупречен. Неужели у мамы и Сеси проблемы с деньгами?

– Передо мной или перед своей семьей? – Луиза продолжила гладить шипы, и я поймал себя на том, что не могу отвести от нее глаз.

Она казалась такой спокойной. Такой лояльной, даже спустя все эти годы.

Я прошел в глубь комнаты, чувствуя удушающую влажность и приторную сладость цветов.

– Думаю, и перед тобой, и перед ними.

– Что ж, считай, я тебя простила. Я не из тех, кто таит обиду. Хотя не уверена, что то же самое можно сказать о Сеси и Урсуле.

– Мы прекрасно ладим, – отрезал я.

– Может, и так, но после твоего отъезда им было очень одиноко и грустно.

В горле встал ком от ненависти к самому себе.

– Как обстоят дела у моей сестры и матери? – спросил я, присаживаясь перед ней на подлокотник дивана в зеленой обивке. – Каждый раз, когда я вижу их, кажется, что они счастливы и довольны жизнью.

С другой стороны, у меня уже вошло в привычку заселять их в лучшие квартиры, водить в лучшие рестораны и устраивать им самый роскошный шопинг каждый раз, когда они приезжали в гости.

– Мистер Хастинг на мели. У него ни цента за душой и никакого влияния в этом доме, что может стать проблемой, поскольку теперь все деньги твоего отца вписаны в завещание. – Луиза нахмурила изящные брови, касаясь шипа уколотым пальцем. – Сеси несчастна с ним, но считает, что уже слишком немолода и недостаточно красива или одарена, чтобы разводиться и выходить за кого-то другого. Брак твоей матери и Эдвина был далек от идеала, но я подозреваю, что ей очень одиноко, особенно в последние десять лет.

Я встал, неторопливо подошел к окну и уперся в него локтем. По лужайке вперевалку шагала стая уток.

– У мамы есть какая-то поддержка?

Как вышло, что я не знаю ответа на собственный вопрос?

– В последние годы она перестала принимать светские визиты. Ей это кажется бессмысленным. Притом что ее младшая дочь замужем за дураком, а старший сын – самый бесславный распутник, какого только видела Британия, у нее нет хороших новостей, которыми можно было бы поделиться. Но я стараюсь навещать ее, когда приезжаю в Кент.

Даже когда Луиза произнесла все это, в ее голосе не слышалось ни обвинения, ни враждебности. Она была полной противоположностью Эммабелль Пенроуз. Мягкой и покладистой.

– У Сеси так и не было детей, – вслух заметил я.

– Нет. – Луиза подошла и встала прямо передо мной, прислонившись скромным декольте к моей груди. Я заметил, что кожа на ее пальцах вся изодрана шипами. – Сомневаюсь, что Хастинга интересует что-то, кроме азартных игр и охоты. Дети не значатся в начале списка его дел.

Она еще сильнее прижалась ко мне всем телом. Правила игры изменились, и Луиза уже не та робкая девочка, которая умоляла меня уделить ей хоть каплю внимания.

«Сбеги снова, – говорили ее глаза, – если осмелишься».

Мне не хотелось даже шелохнуться. Она была привлекательна, внимательна и заинтересована. Но я никак не мог выбросить из головы Мечту. Женщину, что прокралась в мои сны, как воришка, и наполнила их желанием и потребностью.

– Ну а как ты, Лу? – Я обхватил ее за шею и отодвинул от себя на пару сантиметров. От моего прикосновения ее кожа покрылась мурашками. – Я слышал, ты потеряла жениха. Мне жаль.

– Ну да. – Луиза облизнула губы и с мрачным смешком провела рукой по моему пиджаку. – Полагаю, можно сказать, что мне никогда не везло с мужчинами.

– То, что произошло между нами, никак не связано с везением. Я был эгоистичным слабаком, который бежал от ответственности. А ты всегда была лишь косвенной участницей, но не главной целью.

– Знаешь, я никогда не держала зла, – тихо сказала она спокойным, собранным голосом. Меня это удивило. Думаю, окажись я на ее месте, головы полетели бы с плеч. – Злость кажется мне пустым чувством. Из нее никогда не выходит ничего хорошего.

– Очень милый взгляд на вещи, – я ответил мрачной улыбкой, а сам подумал: «Если все отпустят свою злость, то мы, адвокаты, останемся без работы».

– Теперь ты вернулся. – Ее темные глаза снова с вызовом заглянули в мои.

Я взял ее руку, лежавшую на моей груди прямо над сердцем, и прижал холодные костяшки к своим теплым губам.

– Не навсегда. – Я помотал головой, не сводя с нее взгляда. – Я никогда не вернусь навсегда.

– Никогда не говори никогда, Дэвон.

Затолкав пьяных Бенедикта и Байрона в их «Рендж Роверы» и велев водителям ехать без остановки, пока не окажутся на другом конце острова, я поцеловал Луизу на прощанье. Пообещал, что позвоню, когда приеду в Англию в следующий раз, и был твердо намерен исполнить это обещание.

Когда гости ушли, я вышел в сад и скурил три сигареты подряд, проверяя, нет ли пропущенных сообщений или звонков из Штатов. Если конкретнее, от одной американской чертовки. Их не было.