Распутницы

— Да. Авдотьин приказал редактору толкнуть материал, чтобы ты поторопился Игошина бандитам сдать. На встречу с Кукурузовым пришёл урка Ондатра, сунул ему липовое удостоверение, рассказал, что пока требовалось… А осторожный Кукурузов ему поверил, потому что сам главный редактор велел поверить.

— Что из этого следует?

— Что и раньше следовало. Высмотрень известен только Ондатру. Ну, может, ещё кому из его приближённых. И всё…

— Если мы не сможем обезвредить глаза и уши Ондатра, я всю неделю буду сидеть сложа руки… А одна ты ничего не успеешь.

— Егоров, ты мне не доверяешь?

— Не обижайся. Именно тебе одной я и доверяю. Но ты одна… Вместе мы могли бы сделать больше.

— Что же делать?

— Не знаю. Но если мы не вычислим «крота» — моё дело проиграно.

— Не кисни прежде времени. Ладно, расходимся. Поговорим вечером.

Из курилки Одоева пошла к медэкспертам, Геннадий — звонить отцу.

— Алло, отец?

— Гена… Что у вас стряслось? Маша…

— Она у тебя? — Геннадий напрягся. Как вчера не догадался отцу позвонить? — Что молчишь?

— Мне с тобой поговорить надо.

— И мне с тобой… Как твой роман?

— Почему спросил?

— Саша твой, издатель, не показывался?

— Да в чём дело?

— Не телефонный разговор. Сейчас приеду. Машка у тебя?

— Пошла прогуляться.

— Тем лучше. Жди.

В коридоре Геннадий столкнулся с Урюпиным.

— Куда лыжи навострил? — улыбаясь, вопросил Коля.

Геннадий подозрительно глянул на него. Может, он ворам продался? Нет, Урюпин не дешёвка — совесть на зелень не поменяет.

— Дела.

— Ты в делах как в шелках! Где твоя помощница Каузина?

— Здесь, в управлении. Тебе она на что?

— Забыл? Я — её жених! — Урюпин засмеялся. — Прячешь её от меня? Ревнуешь?

Геннадий тоже усмехнулся:

— Личные отношения, в рабочее время…

— Иди, иди, куда шёл…

Пока ехал домой к отцу, снова передумал обо всём случившемся: о наезде криминала, о «проколе» отца, о дурости Машки, об Игошине и загадочном содержимом сумок, из-за чего, в сущности, и разгорелся весь сыр-бор.

Открыв дверь своим ключом, вошёл в квартиру. Отец сидел за компьютером, строчил текст, который никому на самом деле был не нужен: договор на книги — лишь скрытая взятка ему, Геннадию.

— Всё пишешь? — спросил мрачно, усаживаясь в кресло.

— Подожди минуту. Мысль закончу.

— Отец, что тебе наплела Машка? О чём она думает? Время идёт — ребёнок не болячка, он сам по себе не рассосётся, если не принять меры. Тут каждый час дорог.

Отец, морщась, отвлёкся от монитора, снял очки.

— Гена… Так нельзя.

Геннадий, кипевший внутри злостью на отца, нервно отшвырнул лежавшее на журнальном столике яблоко.

— Нельзя-a! А трахать б… с бандюками можно?!

— Что-о-о?

— Да ничего! Не корчи из себя святого! Ты спутался с ворами, а они тебя подставили! Договор на твои книжонки, подачки баксами — думаешь, всё это так им нужно? Хрен там! Они схватили меня за горло — им нужен их дружок, дело которого я веду… Если я не отпущу его — тебя ославят в газетах…

— Что-о-о?!

— Заладил одно и то же! Меня шантажируют, вот что! По твоей вине. А ты мне собираешься мораль читать! Потом — пожалуйста, а сейчас — уволь. С Машкой я решу сам. Она ещё молода, у неё жизнь впереди, ей самсоновский выродок как кость в горле будет — разве не ясно? Она ещё дура молодая. И мы вместе должны убедить её…

— Гена, я не понимаю… — Андрей Андреевич растерянно озирался, то на монитор, то на сына, то на свои сухие руки. — Что ты мне говорил о…

— Боже! — Геннадий вдруг опомнился. Выпустив пар, схватился за голову. — Прости… Я не хотел говорить.

— Что стряслось? Объясни толком!

— Договор на твои книги — ловушка для нас. Твой друг Ондатр…

Андрей Андреевич вздрогнул при упоминании клички авторитета. Теперь он так ярко представил случившееся на поляне — он совокуплялся с какой-то девкой, она вопила, что девственница, а вокруг суетились невесть откуда взявшиеся парни с видеокамерой и фотоаппаратами. Вспыхивали вспышки, а ему было смешно и сладко, и он испытал величайшее наслаждение… Фу! Господи!..

— Что ты говоришь?

— Тебе плохо? — Геннадий вскочил с кресла, взял отца за плечи. — Воды дать?

— Нет, всё в порядке. Так что, у них есть видеозапись с моим подвигом? Неужели это такой страшный проступок… Это была приятная молодая женщина… Что же тут страшного? Она — женщина, я — мужчина…

— Ты не всё знаешь — её убили. Ондатр говорит, что, если я не выпущу Игошина (их дружка), они настучат на тебя — ты изнасиловал её и убил. Уже есть «свидетели» — видели, как ты волок её в лесополосу. У медэкспертов есть образцы твоей спермы… они извлекли… Дело дрянь, отец. Всё очень серьёзно.

— Боже мой… Эту девочку убили… За что?!

— Чтобы припереть нас с тобой к стене. Видимо, этот Игошин спрятал крутой товар до того, как его арестовали, и воры теперь готовы на всё, чтобы забрать этот товар. Думаю — это порядочная партия наркотиков.

— И нельзя ничего сделать?

— Выпустить его нельзя — он полицейского убил при задержании… Я пытаюсь, комбинирую, но скрывать не стану — всё очень плохо…

— А эта девочка, кто она? Она, видимо, нищенствовала, что её уговорили, ещё девственницу…

— Да она шлюха! Проститутка…