Распутывая прошлое (ЛП)

Затем, одним быстрым толчком, он полностью вошел в меня. Я закрыла глаза и ничего не видела, кроме ослепляющего белого света. Секс с Максом, как и его поцелуи, был быстрым и всепоглощающим. Сделай или умри. Сейчас или никогда.

Мы нашли ритм, который заставил меня закрыть глаза и стонать. Но я и хотела большего, поэтому я послушно приподняла бедра, встречая его толчки. Но на этот раз я вжалась пятками в его задницу, удерживая его так крепко во мне, как только могла. Я наблюдала, как Макс закрыл глаза. Его рот открылся. Но он не издал ни звука.

Его рука накрыла мою на перекладине. С каждым толчком его хватка усиливалась.

Он начал ускоряться. Каждый толчок был сильнее и мощнее, чем предыдущий.

Мои пальчики на ногах дрогнули. Я приподняла ноги еще выше. Туфли на шпильках упали с ног и скатились вниз по лестнице.

Мой оргазм был на подходе. Назревал внутри моего тела. Он был достаточно сильным, чтобы я выгнула спину и приподняла бедра. Ощущалось так, словно я поднималась выше и выше, пока, наконец, не стала парить. Я была невесомой. Бескостной. Ничто не удерживало меня на земле.

Это было мое успокоение. Это было сногсшибательно. Хотя я слишком быстро падала обратно на Землю.

Мои руки тяжело упали по бокам. Мое сердце было уже готово вырваться из груди.

Макс кончил сразу после меня. Я коснулась его спины, и его тело напряглось. Его грудь вздымалась. Кончики пальцев впились в мою кожу. Мышцы изогнулись. Он вздрогнул; болезненный стон вырвался из его горла.

Его движения замедлились, прежде чем он рухнул на меня, тяжело дыша.

Через секунду он поднял голову.

Никто из нас не произнес ни слова.

ГЛАВА 14. ВЫЙТИ ЗА РАМКИ

Я замолчала.

Воспоминания начали отдаляться. Я все еще стояла, но они медленно уходили. Все дальше, и дальше, и дальше. Становились маленьким пятнышком в моей памяти, после чего полностью исчезнуть.

Из меня вырывается дрожащий вздох, и я встречаю пристальный взгляд доктора Ратледж. Каждый раз, когда я рассказываю ей больше из своей истории - воспоминания поглощают меня. Возвращаться к действительности болезненно. Я хочу остаться в прошлом, где меня ждет Макс, и где Лана все еще со мной.

Доктор Ратледж смотрит на меня с пониманием, прежде чем опускает взгляд на часы.

— Уже 17:00. Мы продолжим завтра.

Спасибо, Господи. Я бы больше не выдержала. Мне нужно выбраться из ее офиса и убедиться, что все мои воспоминания о Лаклане, Максе и Лане на месте. Я представляла себя, закрывающей дверь, выбрасывающей ключ за спину, и убегающей как можно дальше.

Я встаю и иду к двери.

— Наоми?

Я вздрагиваю и поворачиваюсь. Не говорите мне, что это еще не все.

— Ты хорошо поработала сегодня, — мягко, с намеком на гордость, произносит доктор Ратледж.

Меня не должны согревать ее слова, но это так. Она слушает меня. Она дает мне шанс, что позволяет мне понять, что, возможно, не все доктора в «Фэирфакс» полные кретины.

Мэри ждет меня в коридоре. Мы идем в столовую на ужин. Ни один из нас не произносит ни слова. Я пытаюсь оставить Макса и Лану в офисе доктора Ратледж, но это невозможно. Они повсюду следуют за мной.

Мне не спастись от них.

Мы останавливаемся перед столовой. — Я заберу тебя через 45 минут, — говорит Мэри, после чего уходит.

Я шестая в ближайшей двадцатке. Черт, здесь были все. За всем, что я делаю, здесь обязательно наблюдают. Поначалу это раздражало, но сейчас я привыкла.

Ирония этой комнаты была в планировке. Она была похожа на классический ресторан. Белые колоны, камин между французскими дверьми. Темно-синий ковер. Бледно-желтые стены, и, конечно же, две больших картины с цветами, висящие на стене. Я обязательно смотрю на них, хотя бы раз в течение всего приема пищи. Я расцениваю это, как свою дневную художественную терапию.

Я хватаю свою еду, которая состоит из жидких макарон с сыром, щедрого совка зеленой фасоли и одного куска сухого, шоколадного пирога. Пластиковая посуда и вода.

Столы рассредоточены по всей комнате. Некоторые люди сидят вместе и разговаривают. Некоторые нет. Кто-то, вроде меня, сидит один. Единственной моей привычкой было то, что я сидела недалеко от Притворяющейся Мамочки. Она была за своим обычным столом, укачивая на руках свою малышку.

Я медленно жую, и наблюдаю за людьми. Рядом с Притворяющейся Мамочкой сидит Эмбер. Она перебирает свои макароны, просеивая лапшу, пока не находит ту, что соответствует ее требованиям. Наконец-то, она выбирает одну и сосет сыр. Она собирается осторожно вытереть лицо, но я вижу, как она выплевывает лапшу в салфетку.

Она повторяет процесс. Медсестра видит тоже, что и я. Она подходит к Эмбер и что-то тихо говорит ей на ухо.

Эмбер скрипит зубами, держа другую макаронину у рта и не сводя с нее глаз на протяжении нескольких секунд. И потом ее переключает.

— Я хочу вернуться в свою чертову комнату! — Она берет свой поднос и бросает его в стену.

Везде вспыхивает раздражение. Пациенты начинают вопить. Некоторые хихикать. Одни кричат и прячутся под столом. Притворяющаяся Мамочка качает у груди своего ребенка и напевает колыбельную.