Рассеять тьму

Мои реплики сбивали её с толку. Я и сама уже не очень хорошо понимала, зачем и что несу.

– Ты в чём-то меня обвиняешь? – решил Ворон подвести черту под ранее сказанным.

– Да.

– И в чём же?

– В неискренности. Ты мне нравишься, правда, но жаль – доверять тебе я не могу.

На впалых щеках Ворона заиграли желваки:

– Доверие заслуживается не одним днём. Узнаешь меня лучше – поверишь.

– Может быть ты и прав. Заложим фундамент для будущих отношений?

– Каким образом?

– Ответь мне только на один вопрос: что за отношения у тебя с Адейром?

– Я снова не понимаю – что конкретно тебя интересует? – со скрытым вызовом спросил Ворон.

– Что тут непонятного? Просто расскажи о том, что вас связывает?

– Что меня связывает с твоим кузеном? С чего ты взяла, что мы вообще как-то связаны? Адейр что-то тебе про меня говорил?

– Конечно! – с уверенность отозвалась я (и это было правдой, к слову!). – Он говорил, что ты опасен и что… много чего, на самом деле. Но слова неважны. Важно то, как он вчера смотрел на тебя. И как ты смотрел на него.

– Как я на него смотрел? – удивился Ворон. – Когда?

– Вчера вечером. Когда Адейра уводили полицейские. Ты смотрела на него с торжеством и жадностью, а он на тебя – с бессильной злостью и непонятной страстностью. Раз ты претендуешь на моё внимание, я требую объяснений: что значит этот ваш обмен жаркими взглядами?

Лоуэл зло сощурился:

– Интересно, какого рассказа ты ждёшь, Вероника? Боюсь, действительность разочарует. В жизни достаточно роковых тайн, будоражащих воображение, но в данном случае всё просто: мы с твоим кузеном как день и ночь, как огонь и вода – субстанции, друг на друга непохожие, но стремящиеся к одной цели. Твой кузен от рождения имел всё, за что мне приходилось бороться, добиваться, прилагать старания, умение, усердие и силы. Ему же все давалось как данность, просто потому, что он – это он: единственный наследник могущественного рода, который чертовски хорош собой, умён и обаятелен. Этого было достаточно? Но это бы и ладно. В конце концов, кто ж виновен в собственном таланте? Или доставшемся ему наследстве? Но его манера с презрением относиться к каждому, кто не мог насчитать в своём роду, как минимум, семи поколения известных предков – вот что действительно меня раздражало!

Я не только не уступал ни в чём Морелу – я его превосходил. И превосхожу. Во всём. Я сильнее как маг, сильнее как личность. Я умнее, храбрее, порядочнее. Я знаю и умею больше него. Пусть кто угодно говорит про меня что угодно, но да! – меня выводит из себя тот факт, что одно только знатное происхождение Морела даёт ему фору.

Его же, несомненно, бесило то, что, будучи никем, «дешёвкой» – как он выражается, я осмеливаюсь с ним конкурировать. И ещё больше выводит из себя то, что конкурирую я вполне успешно.

От его слов так и веяло острым напряжением. И то, что при разговоре он сократил дистанцию между нами до минимума смущало, действовало на нервы, заставляло нервничать.

– Считаешь, мой кузен сам по себе полное ничтожество?

– А ты думаешь иначе?

Я прислонилась спиной к стене, скрещивая руки на груди, чтобы между нами оказалось хотя бы такое нехитрое препятствие.

– Некоторые поступки Адейра мне сложно назвать правильными, но давай будем честны по отношению к нему – маг он сильный. А ещё он умён. И далеко не трус. Так что полное ничтожество это всё-таки не про него, верно?

– Отличная характеристика, – ухмыльнулся Ворон. – Ты права. Он не ничтожество. Какой смысл мне соперничать со слабаком? Адейр Морел достойный враг, одержать победу над которым весьма…достойно? Или – похвально? В общем, противостояние с ним доставляет радость.

– Это весьма заметно. И местами выглядит излишне интимно.

– Правда? Ревнуешь? – Лоул склонил голову ниже, явно собираясь меня поцеловать.

Не то, чтобы мне это было неприятно или я этого не хотела. Просто после того, что случилось вчера между мной и кузеном… я не могла позволить, чтобы меня снова кто-то коснулся. Это было неправильным. Хуже того, казалось чем-то постыдным. Да таким и было.

Поэтому я поспешила сменить тему, заострив её.

– Теперь, когда Адейра заключили в клетку, у тебя есть все шансы стать в Магистратуре первым. Не из-за этого ли весь сыр-бор?

– Миссис Марпл из тебя никудышняя. Моей вины в том, что случилось, нет.

– Уверен?

– Целиком и полностью. Ты мне веришь?

– Нет. Ты, возможно, не лжёшь о вашем противостоянии с кузеном – противостоянии, замешенном на соперничестве и борьбе за звание Первого Принца в Магистратуре. Но тут явно замешено что-то ещё. И ты считаешь меня глупее, чем я есть, если думаешь, что я не смогу проанализировать простые вещи.

Ворон как-то странно улыбнулся, не сводя с меня одновременно колючего и одобрительного взгляда.

Будь я самоуверенней, сказала бы даже – восхищённого.

– Положим, ты права, и я действительно как-то замешен в интригах против твоей семьи (ключевое слово здесь – «положим»). Почему ты, в таком случае, задаёшь мне этот вопрос так открыто? Ты же ведь не рассчитываешь на то, что закоренелый лжец так просто выложит всю правду?

– Конечно, не рассчитываю, – засмеялась я.