Рассеять тьму

– Тогда – почему?..

– Ты мне нравишься, Ворон. Правда, нравишься. Но твоё поведение внушает мне опасения. Однако, если ты всё же искренен, если твоё отношение ко мне не имеет двойного дна, я хочу дать тебе шанс доказать мне это. Именно потому честно излагаю тебе всё, что о тебе думаю. Ну, а если всё же моим опасениям суждено сбыться, я хочу, чтобы ты понимал – я не слепая жертва в твоих когтях. И хотя вороны летаю высоко и взлетают быстро, тебе не следует забывать – у волков отличная реакция. С нечестными намерениями не следует подлетать к ним слишком близко.

И снова вместо ответа он одарил меня усмешкой и неторопливым, ласкающим жестом поправил мне волосы, отбрасывая локоны назад:

– Думаю, когда мы научимся лучше понимать друг друга, волчица, у нас будет неплохой шанс поладить. Но чтобы это стало возможным необходимо сократить дистанцию. Начнём с того, что ты отправишь заявку в мою группу?

– Уже. Следующий шаг за тобой.

Stacatto острых каблучков, зазвучавших неподалёку, заставил нас с Лоуэлом спешно отпрянуть друг от друга.

В светлом переплетении арки показалась фигура миссис Гвин:

– Вероника Старлинг? – строго взглянула она на меня. – Я ищу вас по всей Магистратуре!

– Простите за беспокойство. Я пришла подать заявку на вступление в кураторскую группу, – спокойно отозвалась я, поворачиваясь к Лоуэла спиной.

– Подали?

– Да.

– Отлично! А теперь следуйте-ка за мной. Ваша высокородная бабуля изволила нанести нам визит. Ей не терпится вас увидеть.

– Удачи и терпения, – полетел нам в спины саркастичный голос Ворона. – Они тебе понадобятся, Вероника.

Глава 13

Я не ожидала, что встреча с любимой бабулей пройдёт легко и просто. Откровенно говоря, я ожидала совсем другого – трудного разговора для нас обеих. С таким настроением и вошла в кабинет директора.

Атмосфера в нём была та ещё. Мрачный мрак не так мрачен, как мрачна была моя бабуля, восседающая напротив нашего директора. Отчего-то первым делом бросился в глаза носок его идеально начищенных, гладких туфель, остро-глядящей из-под идеально наутюженных брюк со стрелками – директор сидел, закинув ногу на ногу.

В лёгком покачивании ноги угадывалась нервозность и раздражительность, которую ни в малейшей степени не отражало его спокойное, непроницаемое лицо.

– А вот и мисс Старлинг, – прокомментировал он моё появление.

– Вижу, – отрезала Оливия. – Не могли бы вы оказать любезность и оставить нас с внучкой наедине, мистер Мэйсон? – тон её был сухим и стылым, как морозное солнечное утро.

Кайл вопросительно глянул на меня:

– Не уверен, что это уместно. Душевное состояние моей подопечной после событий последних месяцев оставляет желать лучшего. И для неё будет лучше избегать новых стрессов.

Я видела, как подкрашенные помадой тонкие губы Оливии подобрались в узкую ниточку; каким злым огнём полыхнули светлые кошачьи глаза. Каждая складочка на её покрытом тонкими морщинами лице дышала недовольством и гневом.

– Вы считаете мою внучку умалишённой? – вскинула она подрисованную бровь (свои беспощадное время успело выбелить).

– Ни в коем случае, – мягко возразил Кайл, словно перед ним был больной или ребёнок. – Я всего лишь забочусь о благополучии Вероники.

– Выходит, я для неё опасна?

– Этого я не говорил, – возразил он.

– Не могли бы вы прекратить?! – взорвалась я. – К чему эта странная сцена? Я с лёгкостью и радостью пообщаюсь с любимой бабулей (оба слова я подчеркнула, окрашивая слова иронией). Нам есть, что по-родственному обсудить.

– Ты уверена, Вероника? Что ж? Отличной беседы, – бросил он через плечо с порога перед тем, как затворить за собой дверь.

– Подойди, – потребовала Оливия, как только мы остались с ней наедине. – Ближе!

– Зачем? – фыркнула я. – Мне и отсюда вас прекрасно видно и слышно.

– Я думала, вы куда более дружны с этим рыжим лисом, вашим директором. Приятно видеть, что ты умнее, чем я думала, и не покупаешься на его сладкие речи.

– Вы ведь пришли сюда не за тем, чтобы обсуждать мои взаимоотношения с мистером Кайлом? Давайте не будем терять времени, приступим прямо к делу – к обсуждению того, что же случилось с Адейром?

Оливия выпрямилась в своём кресле, сделавшись прямой, как палка. Лицо её, с кожей тонкой, как пергаментная бумага, словно ещё сильнее истончилось. В нём узким сделалось всё: глаза, губы, скулы и нос. В этом было нечто жуткое.

– Зачем ты оговорила его, Вероника?

– Вас, должно быть, неправильно информировали, – возразила я. – Никто никого не оговаривал. У меня вообще не брали показаний.

– Но ты могла помешать им!

– Каким образом? Броситься на конвоиров с кулаками?

– Не заговаривай мне зубы!

Маска скорбной матроны, взывающей к моей совести, слетела с Оливии и теперь она выглядела тем, кем и была на самом деле – рассерженной властной мегерой.

– Ты прекрасно осознавала, что его оговорили, но ничего не сделала, чтобы сказать правду.

– Откровенно говоря, много ли проку вышло из моей правды? Тот, кто охотится на вашего драгоценного мальчика, мадам, своё дело отлично знает. Ловушка сработана мастерски. Моим свидетельствованиям грош цена.