Рассеивая сумрак. Бессонная война

– Тому, кто заставляет корчиться своих гостей и подданных от боли, я всегда готова ответить, – злобно отозвалась Мара, готовая в любую минуту обнажить своё оружие дэ.

Нуске, который всё это время валялся никому не нужный в уголке, стало совсем не по себе. Он резко поднялся, в глазах у него потемнело, но, прежде чем резко качнуться в сторону, лекарь воззвал:

– Господа, а давайте решим этот вопрос мирно, пожалуйста! У нас, возможно, Скидан скоро уничтожат, а вы занимаетесь какой-то отпетой дрянью!

Это подействовало. Несколько пар глаз снова обратились к нему. И Нуска, скрючившись и придерживаясь за спинку софы, продолжил:

– Конечно, главная сурии Тирра может потерзать меня ещё пару-тройку дней, но был бы в этом толк. Или вы хотите обвинить в произошедшем всех присутствующих?

– Хаванец! – скривившись, выплюнула Тирра. Её и без того узкие глаза сощурились при взгляде на Нуску. И с этим выражением брезгливости на лице она снова села на трон только для того, чтобы, высокомерно вскинув голову, сказать: – Как же ты омерзителен! Из-за тебя сорвался мой ритуал плодородия, из-за тебя знатные мужи сходят с верного пути, из-за тебя мы не смогли поймать поджигателя живьём, чтобы подвернуть его тем мукам, которые он заслужил. Теперь же из-за тебя мы услышали не доброе предзнаменование Инанны, а зловещее. Подобного не происходило уже двадцать пять лет, четверть века, но тебя это нисколько не волнует. Тех мучений, что ты испытал, недостаточно, чтобы выплатить долг. Заплатить мне должны все четверо.

– Хорошо, – выдохнул Нуска, низко склонив голову. – Я готов заплатить за всех четверых. Это я самовольно отправился расследовать дело с поджигателем и позволил Гирру убить Жери, не позвал стражу. И это я испортил праздник и без дозволения выступил на нём.

– Эй, Нуска, ты совершенно не понимаешь, о чём говоришь, – сощурившись почти так же, как и Тирра, подхватила Мара. – Ты не эрд, чтобы терпеть подобную боль.

– Что?.. – непонимающе переспросил Нуска. Даже в глазах у него на секунду прояснилось: он обвёл взглядом комнату и вдруг заметил на второй софе у балкона чёрный плащ эрда. Ошибки быть не могло – лекарь почувствовал, насколько этот предмет пропитан знакомой дэ.

– Ты, маленький хаванец, чай, думал, что твои выходки проходят бесследно. Что и тебя, и главного сурии огня я терплю по доброте душевной. За каждой ошибкой следует расплата. Только в этом случае платить приходилось не тебе, – с лёгкой улыбкой заметила Тирра, а затем махнула рукой. – Будь по-твоему. Всем выйти. Хаванцу остаться.

– Сурии Тирра, – взволнованно обратился Гирру.

– Молчать! У тебя нет власти во дворце Сифы.

– Мама!

– А ты и вовсе никто. Не смей обращаться ко мне так, тебе не два года.

– Главная сурии Тирра! – вскрикнула Тайя.

– Либо со мной расплачивается хаванец, либо вы все.

Нуска усмехнулся и помотал головой. Он уже не боялся, ему всё это казалось до боли смешным.

– Вы считаете это справедливым, главная сурии? – не без насмешки в голосе спросил Нуска, медленно выпрямляясь. Не моргая, он уставился прямо в лицо Тирры, на котором уже отчётливо виднелись морщины.

– Верно. В Сифе я решаю, что справедливо, а что нет. Это моё право.

– Вы самодур?

– Можешь припомнить ещё сотню мерзких словечек, хаванец. Тебе всё равно придётся заплатить за каждое, – улыбаясь шире, спокойно отозвалась Тирра. Она медленно засучила рукава, словно готовилась придушить Нуску голыми руками.

– Интересно, как бы сильно изменилась Сифа, если бы до вас дошло, что человек не обязан нести ответственность за каждый свой шаг. Что человек неспособен повлиять на обстоятельства. Что человек иногда ошибается не для того, чтобы разозлить вас, а потому, что он человек.

Через приоткрытые окна и балкон внутрь покоев вползли лозы. Точно удавы, они оплели всех, кроме Нуски. Тайя послушно склонила голову, Мара застыла, а вот Гирру попытался сопротивляться.

– Нет, Гирру, если ты даже случайно подожжёшь их…! – выкрикнула Мара.

– Тогда никто не уйдёт отсюда живым. Никому нельзя простить посягательство на наших предков, – закончила Тирра. Улыбка уже исчезла с её лица, осталось только всё возрастающее раздражение.

Однако Нуска, который словно не слышал других, повысив голос, вдруг продолжил:

– Главная сурии, человек не обязан расплачиваться за каждый проступок и ошибку. Вы так обращаетесь со всеми сифами? Поэтому они похожи на хорошо выдрессированных зверьков, а не на живых людей?

– Нуска, я тебя прошу, успокойся! Не усугубляй ситуацию! – снова влезла Мара.

Однако двух сиф и арцента лозы постепенно обхватывали, сжимая всё крепче в своих объятиях. Вскоре им стало трудно дышать и уж тем более – говорить.

Тирра позволила уголку своих губ приподняться вверх в надменной усмешке. Встав с места, она подошла к Нуске, который всё ещё столбом стоял у выхода и софы. Взгляд её зелёных глаз с проблеском бирюзы прожёг лекаря лютым холодом. Тирре хватило одного движения руки, чтобы заставить Нуску повалиться на пол и свернуться, как побитая собака, поскуливая на ковре.