Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота

– Как закрыт? – взорвалась я. – Его не могли закрыть! Это же храм!

– Завтра здесь будут проводить одно мероприятие, и сейчас в нефе расставляют стулья. Почти все уже расставили. Почему тебе надо сюда именно сейчас?

– Я должна сделать это сейчас! – с трудом выговорила я, обегая толпу, ждущую у светофора, когда загорится зеленый свет. – Должна освободить всех Зависших СЕЙЧАС!

– Сейчас? – В голосе Вероники послышались не свойственные ей визгливые нотки. – Зачем тебе вдруг понадобилось так спешить?

– Я все объясню при встрече, но вы должны мне помочь. Сейчас Кэллум собирает их всех, но они думают, что я хочу только поговорить с ними. Они не знают, что я должна убить их прямо сейчас.

Я чувствовала, что Вероника пытается успокоиться сама, и она постаралась успокоить меня.

– Хорошо, Алекс, как скажешь. Приходи в собор. Подойди ко входу в крипту, подожди там, и я впущу тебя.

– Ясно, буду через пять минут, – выпалила я и прекратила разговор.

Я продолжала бежать, тщетно пытаясь стереть из памяти картину того, что сейчас произошло на мосту. Я говорила с Кэллумом, настоящим, живым Кэллумом, состоящим из плоти и крови. Я даже дотронулась до него, а потом именно по моей вине ему пришлось прыгнуть в Темзу. Если бы я не заговорила с Кэтрин, если бы не сказала того, что сказала, она бы не бросилась в воду, и ничего этого бы не случилось. Они не стали бы Зависшими, продолжали бы жить, как жили прежде. Но если бы я не сделала этого, то и не оказалась бы на мосту. Вся невозможность произошедшего грозила свести меня с ума. Я знала, что в мире Зависших время течет не так, как в нашем, что оно течет странно. Лукас думал, что находится там куда меньше пятидесяти лет, но мне бы никогда и в голову не пришло, что Кэллума и Кэтрин затащило туда из их собственного будущего.

Но в одном я оказалась совершенно уверена, одно было мне абсолютно ясно – мне надо постараться все это исправить. И притом быстро. Возможно, еще есть шанс, пусть крошечный, что, если я освобожу Кэллума сейчас, он будет жить, а не превратится в кучку золы. Я должна хотя бы попытаться.

Как и всегда в предвечернее время, по Ладгейт-Серкус шли толпы офисных сотрудников, спешащих разъехаться по домам. Я уже собиралась свернуть в сторону собора, когда вдруг поняла, что сначала мне надо поговорить с Кэллумом наедине и признаться в том, что я натворила.

Я не хотела подходить к собору слишком близко – ведь там сейчас собрались все Зависшие. Стоя на островке безопасности посреди проезжей части улицы, я лихорадочно завертела головой, оглядываясь по сторонам; некоторые из тех, кто стоял рядом, начали бросать на меня удивленные взгляды. Я прижала мобильник к уху.

– Кэллум? Ты не мог бы подойти ко мне? Нам надо кое о чем поговорить. – Я не знала, сколько человек могут слышать наш разговор, и решила не распространяться. Ощущение покалывания в моей правой руке возникло почти сразу.

– Алекс? В чем дело? Я как раз собирал всех остальных, чтобы ты смогла с ними поговорить. Они все стоят сейчас на лестнице паперти, поскольку сам собор по какой-то причине закрыт и ты не сможешь войти внутрь.

– Нам надо поговорить – и это срочно. В таком месте, где меня никто не сможет услышать.

– Мм, хорошо. – Я почти слышала его мысли. – Пойдем на кладбище при церкви Святой Бригитты, никто из наших туда не ходит.

– На Флит-стрит, да? – Я уже сорвалась с места.

– Путь отсюда туда займет не больше минуты. – Он на секунду замолчал. – Тебе что, расхотелось это делать? – Я мельком увидела его лицо в стекле витрины и не заметила на нем ничего, кроме участия и понимания. Неужели мне сейчас придется рассказать ему то, что я знаю теперь? Я представила себе, как выражение любви на его лице сменяется выражением ненависти.

– Дело не в этом, я хочу поговорить о другом, но нам надо спешить. – Я бежала по Флит-стрит, ища глазами поворот в маленький переулок, где мы с ним были несколько недель назад. Запястье Кэллума на секунду потеряло контакт с моим, когда я бегом свернула в переулок и увидела впереди сверкающую белую церковь.

Я взбежала по истертым ступеням и пробежала дальше, на безлюдное церковное кладбище, где сразу же плюхнулась на ближайшую скамью. Вынув из кармана зеркальце, я выпрямилась и постаралась собраться с силами.

– Спасибо. Мне надо поговорить с тобой один на один в тихом месте, где никто не сможет подслушать.

– Тогда это идеальное место, – сказал он с ободряющей улыбкой. – Это кладбище всегда приводит меня в содрогание, и я никогда не видел здесь никого из остальных. Как это ни парадоксально, думаю, это как-то связано с теми покойниками, которые лежат в здешних могилах. – Он снова улыбнулся. – Итак, что же стряслось?

– Мне надо сказать тебе одну ужасную вещь, Кэллум. Но ты должен верить, что я безмерно тебя люблю и буду любить всегда. – Я наконец нашла в себе мужество, чтобы посмотреть ему в глаза. Его счастливая улыбка угасала, уступая место недоумению.

– Конечно, я тебе верю. И я тоже тебя люблю, знай это, что бы ты ни должна была сделать. – Он нежно поцеловал меня в макушку, и я чуть не утратила свою решимость.