Рассекающий пенные гребни

– Там, видать, войск опять не хватило, вот и стали посылать самых молодых. Которые еще и стрелять-то не умеют толком. Да и в кого стрелять, зачем? Кроме генералов, никому не понятно… Тогда женщины взяли и перегородили путь эшелону…

– Значит, у тебя есть старший брат? – догадался Оська.

– Нет. Но у других-то есть. И братья, и сыновья… Мама сказала: “Так доберутся когда-нибудь и до тебя”. И пошла в комитет… Они вышли на насыпь и встали в несколько рядов. А некоторые легли на рельсы. Машинист, конечно, – на тормоза. Сперва всякие разговоры, уговоры. Потом понаехал спецназ. Водомёт подогнали. Ну и началось…

– А солдаты? Они что, так и сидели в вагонах, как кролики? Там же… их мамы…

– А они заперты были. Даже и не поняли ничего… А спецназ – на женщин. Сомкнутым строем… г-герои… Там груда щебня была для ремонта насыпи. Ну, когда эти вояки пошли с газом и палками, женщины в них камнями… А как им быть, безоружным? И какому-то подпоручику расцарапали щеку…

– И всех арестовали, да? – прошептал Оська.

– Не всех. Одиннадцать человек. Сказали, что они зачинщики. Зачинщицы… Держали, держали в изоляторе… Ну, конечно, разные газеты начали их защищать. И адвокаты. А толку мало… В июле их выпустили, а недавно забрали снова. В октябре суд будет…

– И ты загадал, чтобы он кончился оправдательно?

– Ну да…

– Норик, так и будет!

– Хорошо бы… А меня до суда хотели в интернат забрать, потому что я жил у знакомых. Знакомые переправили меня сюда, здесь мой дядя. Он хороший… Отсюда не вытащат, заграница все-таки…

– А почему ты не с отцом? – спросил Оська. И охнул про себя. Вспомнил слово “был”. “Был геолог…” – Он… погиб, да?

Норик шевельнул локтем.

– Не погиб, а ушел. И уехал за тридевять земель. Два года назад еще. Он же майор запаса, вот и сказал маме: “Я думал, ты нормального сына мне вырастишь, а ты… его уродуешь. И сама…” Это потому, что как раз тогда она в комитет записалась. “Стране, – говорит он, – нужны настоящие мужчины, которые не дрогнут в нужный момент…”

“Ты и не дрогнул…”

– Конечно, у него были и другие причины. Кто-то там, на стороне… Но главная вот эта: что я не оправдал надежд…

– По-моему, ты всё оправдал…

– Ну уж… Ты же видишь, какой я.

– Какой?

– Чуть не помер на цепи.

– Ты же не помер! Ты все сделал как надо! Не всякий решится… даже ради мамы.

– Ты вот решился без всякого страха… Ради отца.

– Я? Без страха? Да я там десять раз чуть штаны не замочил! И тыщу раз клялся. что больше никогда…

– Ага ! А сам – второй раз…

– Потому что…

Тут многое можно было сказать. Но это трудно даже в темноте. Да и слова не подберешь. Оська лишь покрепче взялся за локоть Норика.

– Пошли.

– Да…

Скоро внизу забрезжил свет.

– Вот и все. Почти… – прошептал Оська.

Оказалось, что не все. Выход закрывала решетка, которой раньше не было.

Это была калитка, сваренная из арматурных прутьев. Снаружи – увесистый замок. Оська просунул руку, покачал его.

– Влипли…

– Наверно, эту решетку поставили от жуликов. Когда они украли ручки и кресты. – догадался Норик.

Правильная догадка. Только от нее было не легче. Потоптались. Норик сказал:

– Что будем делать?

– Я вот ни настолечко не имею никакого понятия, что нам делать, – горько признался Оська.

– Обратно я не заберусь..

– Никто не заберется. Чего об этом говорить.

– Ось…

– Что?

– Но ты не думай, что я жалею. Я все равно рад, что спустился по цепи… мы спустились. И я загадал…

– Да… Хорошо, если бы и про нас кто-нибудь загадал бы. А то мы… тоже как арестанты… Сижу за решеткой в темнице сырой…

– Если бы знать хотя бы: долго ли сидеть?

– Может, сторож придет, – неуверенно понадеялся Оська. – Будут, конечно, неприятности, но не убьет же до смерти…

– Хоть бы пришел… Если я не появлюсь дома до темноты, дядя Игорь и тетя Зоя начнут звонить в полицию и в больницы. А потом – вот он, явился красавчик! Да еще в разодранных штанах…

“А мама!.. И Анка… Они же с ума сойдут!”

Но Оська победил в себе панику. Глянул на часики.

– До заката еще больше двух часов. Знаешь что? Давай спокойно подождем полчаса. Вдруг что-нибудь случится? Кто-нибудь придет?

– А если не придет?

– Ну… тогда одно остается. Подняться на площадку, махать руками и орать: “Спасите наши души!”

– Легче уж вниз головой, – вздохнул Норик. Видимо, у него еще оставалось чувство юмора. Капелька.

– Давай ждать…

Они сели у решетки на корточки. И… вдруг почувствовали, что не знают, о чем говорить.

Чтобы сломать неловкость, Оська спросил:

– Твои дядя и тетя, они что, очень строгие?

– Ничуть. Но трясутся надо мной, как над маленьким, своих-то у них нет. Они оба из-за меня заработают инфаркты…

Никто не появлялся. Кричали тепловозы, и вдали снова играл оркестр. В шумном веселом городе. На воле.

– Норик, ты где раньше жил?

– В Среднекамске. Там речной порт и всякие заводы. Слыхал?

– Конечно. По географии проходили. Я сразу понял, что ты не здешний.

– Как понял?