Расшатанные люди

«…Лидии пришла в голову чудная идея подмешать твоему отцу в пищу ядовитые грибы – бледные поганки. Они действуют чрезвычайно быстро, и их трудно обнаружить в крови. Никто так и не понял, что твоего отца отравили, даже он сам. Лидия так хотела, чтобы юридическая фирма принадлежала ее сыну, что была готова на все. Вот только она думала, что ты отпишешь Илье ненужный тебе бизнес, но просчиталась. Потому что любящий муженек был не готов причинить тебе вред. От такой заботы веет гнилью, не правда ли?

Здесь мое письмо заканчивается. Я и без того рассказал тебе больше, чем нужно. Дальше решай сама.

Очень жаль, что мой эксперимент провалился. Я вложил в тебя столько сил и труда, а итог оказался прискорбным. Но я все еще не теряю надежды поставить новый опыт. Поэтому…

С нетерпением жду встречи.

Твой Гроссмейстер»

Юлиана стоит перед койкой Ильи, а перед глазами от ярости пляшут красные круги. Ей хочется выплеснуть на него всю злобу, ненависть, но, когда муж поднимает веки, она читает в его голубых глазах непонимание.

– Где я?

В этом вопросе столько боли, что даже при большом желании она не может заподозрить Илью в притворстве. И не поверить письму тоже не может. Ведь это все объясняет: Илья боялся, что она узнает правду, поэтому лгал. Убийца ее отца – ее собственный муж.

– Ты правда ничего не помнишь?

Кажется, она смотрит ему в душу, исследует самые темные уголки его сердца, но там лишь пустота. Пустота сквозит и у него во взгляде. Пустотой пропитаны слова мужа. Нет больше Ильи – весельчака и задорного парня, который когда-то за руку вывел ее из бездны отчаяния. Перед ней потерянный человек – без прошлого, без имени.

– Ты знаешь, кто я? – с надеждой спрашивает он, и в душе Юлианы шевелится крошечный комок жалости, который она тут же топчет.

Хочется не верить письму, но в нем содержится единственное разумное объяснение тому, что Илья ввязался в игру Гроссмейстера. И единственное разумное объяснение трагической скоропостижной кончины отца. Да, Юлиана никогда не искала в его смерти подвох, но он ушел слишком внезапно, заставив ее погрузиться в бездну отчаяния. И теперь она припоминает странное поведение Ильи. Бессонницу, которой он страдал после смерти свекра. Его ночные кошмары, его попытки что-то рассказать ей, которые он тут же переводил в шутку. Она была так поглощена своим горем, что не обращала внимания на мужа. А стоило бы.

– Нет, не знаю, – шепчет Юлиана и выходит из палаты.

Конечно, потом ее отыщут, ведь она его жена. Но рано или поздно Юлиана с ним разведется и больше никогда в жизни не увидит. У Ильи есть мать, есть двоюродные братья, с которыми он редко, но все же общался. Это их воз, пусть они его и тянут. Без нее.

Юлиана спускается на первый этаж, выходит на улицу. Уже день, и ноги отказываются ходить из-за усталости. Холодный ветер пронизывает тонкий костюм, но это все ерунда.

Внутри Юлианы тихо и пусто. Она изводила себя тем, что изменяет мужу, а ведь тот совершил куда более ужасное прегрешение. Убил единственного человека, который действительно любил Юлиану.

Нет сил даже плакать. Или просто нет слез. Она их выплакала раньше, когда боялась, что Илья умрет. Горькая усмешка искажает губы. Какая она дура!

Юлиана опускает голову и утыкается взглядом в скомканное письмо. Столько слов, а самого главного Гроссмейстер так и не сказал.

Он не ответил: зачем ему Юлиана?

III

По тротуару стелется туман, напоминающий бесконечный сигаретный дым. Он холодит ноги, да и в целом на улице довольно зябко. Осень заканчивается, сдает позиции надвигающейся зиме.