Расшифровано временем

— Он просто умер, — сказал мне потом Альберт. — Так умирают от страха или в постели от болезни… Какая разница? Так или иначе — это произошло бы…

Человек исчезает на войне незаметно. Сожаление о нем недолговечно. Таковы условия войны, где чья-то смерть — не внезапная случай, а как постоянно присутствующее существо, каждую минуту способное сделать очередной выбор, указав пальцем: „Теперь — ты…“ Может, когда-нибудь я вспомню Дитцхофа и еще погрущу о нем…

Чем больше всматриваюсь в Альберта и Марию, тем больше замечаю, как изменились их отношения, — стали ровнее, замкнутей. Они не то что избегают меня, но ищут возможности побыть дольше вдвоем. Альберт стал не так резок, слова его те же — категоричные, но звучат мягче. Что-то произошло и с Марией: нет уже прежней веселой, с постоянной улыбкой, жизнерадостной Марии. Она стала как-то пытливее смотреть на людей, на окружающее. И взгляд у нее долгий.

Однажды она спросила, получаю ли я письма от Кристы, намерен ли я жениться на ней. И услышав мой ответ, сказала, что Криста славная девушка и обманывать ее грех… Мы шли по зимней, чуть оттаявшей уже дороге, было ветрено, над заснеженным полем низко тянулись набрякшие синей тяжестью тучи.

— Как здесь все огромно и чуждо, — сказала вдруг Мария и сжала плечи.

— Для нас с тобой, — ответил я.

— Но мы ведь за этим шли сюда, — она посмотрела на уходившие к сумеречному горизонту поля. — Никогда не думала, что это так бесконечно… У тебя родители верующие, Конрад?

— Да.

— А ты?

— Ну как тебе сказать…

— Объясни мне, почему, когда смотришь на такие пространства, в небо над нами, кажется, что на небе действительно кто-то есть? Сам себе кажешься маленьким, затерявшимся.

— Это необъяснимо, Мария, просто что-то в душе происходит, ты ищешь опору в себе, не находишь, и тогда вспоминаешь, что надо во что-то верить. Скажем, в бога.

— Я иногда начинаю верить, но тут же вспоминаю строчки из „Прометея“ Гёте. Помнишь? — она начала читать.

Эти стихи я знал хорошо, но меня удивило, что Мария обратилась к ним:

Нет никого под солнцем
Ничтожней вас, богов!
Дыханием молитв
И дымом жертвоприношений
Вы кормите свое Убогое величье,
И вы погибли б все, не будь на свете
Глупцов, питающих надежды,
Доверчивых детей
И нищих…

Но я подумал: да богов ли небесных она имеет в виду?..»

«1 марта.

Прибыл дивиз. „катюш“. С чего бы — к нам?.. Опять работали на развед. Везет же! Сенька-то — сообразил. Изменился он после гибели Марка. Снился Марк. Как живой. Тягостно после такого сна: есть просил.

У Кр. отобр. „парабеллум“. Модник! Меняют караб. на нем авт. Люди интересн. Писать бы о них. Некогда…

Где искать Лену?»