Расширение прав и возможностей женщин в России

Однако большинству участниц группы было от 30 до 55 лет. На этом жизненном этапе и в силу семейных обязанностей они реально не задумывались о перспективе уехать из города (хотя, возможно, и фантазировали об этом). Большинство из них были высокообразованными специалистами, учителями, инженерами, врачами, журналистами, которые либо сидели на низкооплачиваемой или неоплачиваемой государственной службе, либо их уволили с работы, и они искали новые возможности. Замужние, разведенные или незамужние, работающие или безработные – многие женщины в группе чувствовали, что в новой демократической России женщины пострадали гораздо сильнее мужчин и что их положение за последние годы ухудшилось. Хотя было ясно, что реформы отрицательно сказались как на мужчинах, так и на женщинах (все теряли работу или не получали зарплату), многие из женщин считали, что им предстоит самим строить свою жизнь. Они были вынуждены урезывать себя во всем, экономить и прибегать ко всем своим советским навыкам изобретательности и бережливости. Эти высокообразованные женщины с тревогой говорили о том, как их собственные мужья и мужья подруг не смогли приспособиться и как им пришлось стать опорой для своих семей и содержать их. Они боролись за жизнь, и в группе такие женщины находили свой круг и товарищескую поддержку. Группа также была площадкой для дискуссий и дебатов, и поэтому в ней всегда были рады женщинам, борющимся за то, чтобы остаться интеллектуально живыми в отупляющей борьбе за выживание.

По мере знакомства с участницами я стала более внимательно относиться к их жизненным обстоятельствам. Постепенно я поняла, как рыночные реформы повлияли на жизнь отдельных женщин. Как я уже объясняла, большинство из «Женского света» работали в разваливающемся и плохо обеспеченном государственном секторе (в больницах, школах, университетах). У них не было выбора: в провинции частный сектор был слабо развит, иностранных инвесторов было мало. К 1997 году заработная плата в госсекторе упала до смехотворного уровня46. Более того, в то время, когда я была в Твери, зарплату регулярно задерживали. За презентабельным фасадом города с его расслабленной и комфортной атмосферой, за хорошим настроением моих знакомых легко было не заметить их экономическую незащищенность. Я знакомилась с новыми людьми в нейтральных местах, во время встреч группы в местной библиотеке, на городских мероприятиях или в гостях у общих друзей. Часто только тогда, когда мои знакомые приглашали меня домой, я осознавала весь масштаб тягот, выпавших на их долю. Как и все в Российской Федерации и бывшем СССР, они, как правило, жили в тесных квартирах без горячей воды и телефонов. Им приходилось делить жилплощадь с дальними родственниками (родственниками мужа, пожилыми родителями, тетями). Некоторые занимали комнаты в коммунальных квартирах, где кухня и ванная были общими с соседями. Познакомившись поближе, я узнала, что у многих моих подруг были те или иные стесняющие их жизненные сложности: соседи-алкоголики, безработные мужья, потеря сбережений и даже временное отсутствие крыши над головой.

Наблюдая, я стала смотреть на «Женский свет» как на некую рабочую группу, где происходил особый вид пробуждения самосознания. Это было пространство, куда женщины пришли за переоценкой собственной идентичности и прошлого опыта, чтобы найти путь вперед, минуя ухабы и превратности переходного периода в России. Это было место формирования новых субъективных реальностей, выработки нового типа сознания и разработки планов действий.

«Феминистками» называли себя немногие. Хотя я никогда не слышала, чтобы члены группы озвучивали какое-либо неприятие феминизма – возможно, из уважения к Валентине, – некоторые избегали феминизма на том основании, что он был «академическим» и, следовательно, неуместным или непонятным для них. Валентина никогда не занималась навязыванием своих целей и обращением участников группы в свою веру. Однако было ясно, что женщины в группе постепенно становились ближе к феминизму. В «Женском свете» «гендер» стал увеличительным стеклом, структурой, через которую женщины могли осмыслить и пересмотреть прошлый опыт и двигаться вперед. Несколько женщин в группе приняли то, что они назвали «гендерным подходом». Тамара, с которой я тесно общалась в первые месяцы моего исследования, была безработной. Ей было около пятидесяти пяти, и из-за сокращения финансирования она потеряла работу в Федеральном агентстве занятости. Первыми уволили женщин. Тамара понимала, что это гендерная проблема, и она говорила об этом как о своем первом опыте дискриминации по половому признаку. Вскоре после сокращения она появилась в группе и с головой ушла в поиск способов создания сети поддержки для женщин, попавших в подобные обстоятельства.