Рассказ из страны папуасов

На реке, открытой путешественником в первый день его пребывания, туземцы днем и ночью ловили рыбу. Спустя несколько недель после прибытия белого на реке возобновилась обычная жизнь. Однажды Туй пригласил путешественника сопровождать его во время рыбной ловли. Ночью на утлых пирогах туземцы двинулись вверх по реке. На первой из них и на тех, что окружали пирогу вождя, горели большие факелы из сухих ветвей. Густые заросли по берегам реки, освещенные трепетным красноватым пламенем, казались еще красивее, чем днем. На носу передней пироги стоял Бонем с большим луком в руке, балансируя ногами, чтобы удержать равновесие, и целился в черные тела рыб, появлявшиеся в прозрачной горной воде. Бонему было лет шестнадцать. Картина всей этой охоты была волнующе красива.

Постепенно дядя Коля узнал скрытые стороны жизни папуасов, начал понимать даже их недомолвки. Как мне неоднократно говорили, самым удивительным в этом познавании тайн и обычаев незнакомого общества было открытие тех же законов, которыми в большей или меньшей степени руководствуются .все общества, обнаружение сходных с нашими условностей и покровов, под которыми кипели первобытные страсти. Традиции и культура, унаследованные от предков, проявлялись, как и у нас, порою в виде нелепых обычаев. Так, тем, кто действительно скорбел по умершему, то есть его ближайшим родственникам, запрещалось проявлять свое горе. Наоборот, те, кого можно было подозревать в неискренности, например жена или дальние родственники, должны были в течение долгих недель подчеркнуто горевать, не выходить из дома, сбривать свои красивые прически и мазать тело пеплом и смолой.

Ряд вещей, действий, существ был огражден самыми строгими запретами, порой совершенно необъяснимыми. Нельзя было, к примеру, убивать синюю райскую птицу, есть мясо дикого кабана и в определенные дни или недели рвать цветы пандануса.

Но самым грозным запретом, самым строгим табу ограничивались отношения брата и сестры. С раннего детства брат не может ни в малейшей степени интересоваться сестрой. Они растут под одной крышей, но брату запрещается играть и разговаривать с сестрой, даже задавать ей вопросы. Вся интимная жизнь сестры должна быть неизвестна брату до такой степени, что от него до последней минуты скрывают имя молодого человека, за которого она выходит замуж. Тем удивительнее этот суровый закон, что с момента выхода сестры замуж брат становится опекуном сестры и ее детей и выделяет специальные средства — в натуре — на их содержание. Любые нарушения этого страшного запрета покрывают виновных несмываемым позором. Если преступление получит огласку, они должны совершить «лоу».

Что такое лоу, любопытный белый узнал вскоре после прибытия, но в то время он еще не понимал происходившего. Однажды к вечеру, когда море было особенно лазурным и его голубые отблески лежали на джунглях, когда не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, что довольно редко бывает в тех краях, дядя Коля увидел выбежавшую из леса молодую, празднично одетую (это он уже умел отличить) женщину. С громким воплем она начала карабкаться на высокую кокосовую пальму, склонившуюся над пляжем и потому более доступную. За женщиной с криками и плачем выбежала целая толпа жителей деревни. Громче всех голосила мать и, вероятно, сестры или братья взбиравшейся на пальму женщины. Вдруг от толпы зрителей отделился молодой подвижный мужчина и тоже начал карабкаться на пальму, что-то жалобно крича женщине. Но та быстро добралась до вершины, ловко цепляясь ступнями за гладкий ствол пальмы, и там неожиданно разжала обе ладони, которыми обхватывала ствол, застыла на мгновение, внезапно произнесла какую-то пронзительную, полную отчаяния фразу и рухнула головой вниз, к корням пальмы. Толпа бросилась к женщине, но та была уже мертва.

Впоследствии выяснилось, что пальма, росшая вблизи домика Тамо-Руса, была, так сказать, официальным местом совершения лоу, традиционного самоубийства опозоривших себя людей. Какие действия считались позорящими, дядя Коля узнал только к концу своего первого пребывания на побережье Гвинеи. Именно это и будет составлять основное содержание моего рассказа.

К концу года, осенью, когда пришла пора праздника урожая, настало время торжественных сборов при луне, игр с перетягиванием соломенной веревки, песенных и танцевальных конкурсов. Джунгли были так переполнены движением, трепетом, музыкой, рокотом барабанов и далеким призывом продырявленных раковин, звуки которых походили на голоса горных трембит, что обессиленный зноем и остатками лихорадки русский путешественник не мог спать по ночам. В тот вечер протяжные и звучные напевы особенно волновали его. Казалось, джунгли пели. Хоры слышались то ближе, то дальше, но главный хор пел неподалеку, в окрестностях деревни Бонгу. Путешественник многократно слышал такое пение, но ни до, ни после того вечера оно не казалось ему таким проникновенным.