Рассказ лектора

До конца выходных Нельсон то проваливался в тяжелый сон, то колупался со студенческими работами. За едой он бодрился, уговаривал Абби съесть еще кусочек рыбной палочки и стискивал зубы, когда Клара хватала его за больную руку. С Бриджит они почти не разговаривали. Нельсон не смел поднять на жену глаз. После обеда он сел за кухонный стол и ножом располовинил таблетки, чтобы на дольше хватило.

Когда Бриджит и девочки легли спать, Нельсон спустился в бетонный подвал поработать. Обстановку кабинета составляли старый стол, помоечный стул, стеллажи из комиссионки и ящики из-под фруктов, которые служили книжными полками. Все это было втиснуто рядом с котлом, напротив топки. На столе Бриджит оставила студенческие сочинения, аккуратно разложенные по группам. Был здесь и большой нераспечатанный конверт, подписанный рукой самого Нельсона, — очередная отвергнутая статья. Со вздохом он отодвинул конверт и взялся за сочинения — тысяча слов на тему «Что мне нравится в леди Макбет», — одновременно пустив старый чихающий компьютер и допотопный матричный принтер печатать заявки на работу. Текст был один и тот же, и он отрывался от сочинений, только чтобы впечатать новый адрес из «Хроники высшего образования». Писать замечания и печатать на клавиатуре левой рукой оказалось сущей мукой. В подвале было сыро, лампа дрожала. Нельсон проверял сочинения, впечатывал адреса и старался не глядеть на конверт.

Из принтера выползло письмо, и Нельсон подался за ним вперед на скрипучем стуле. Письмо было адресовано конкурсному комитету университета города Фрик, Северная Дакота. Там предлагали место ассистента на пятнадцать тысяч долларов в год, вести у четырех групп курс какой-то «нехудожественной прозы» на факультете спортивной журналистики. Нельсон накалякал подпись и вложил письмо в конверт вместе со своей биографией. Облизывая клейкую полоску, он поднял глаза. Гвозди из пола в комнате наверху целились в него остриями. Из паутины под потолком прошлый раз упал за шиворот паук. Блики монитора освещали старую карту литературной Англии; Нельсон прибил ее на стену, чтобы закрыть пятно, но с тех пор протечка увеличилась, и темная клякса распространилась от Стратфорда-на-Эвоне до Грасмира Вордсворта на юге и Уэссекса Гарди на севере.

Нельсон ребром ладони заклеил конверт и положил его в стопку. Пальцы задержались на буром пакете; Нельсон взял его перевязанной рукой, разорвал зубами и заглянул внутрь, потом вытряхнул содержимое на стол. Из «Женского органа», журнала феминистской теории, вернули его последнюю статью.

Диссертация о Конраде никого из издателей не заинтересовала. Вердикт гласил, что Конрад почти так же одиозен, как Киплинг, поэтому Нельсон, в поисках собственной научной ниши, вернулся к первоначальной теме диссертации — Эттрикскому Пастуху, шотландскому писателю Джеймсу Хоггу. Он постарался найти Хоггу более современное применение и разобрал его «Исповедь оправданного грешника» различными методами — вдруг какой подойдет. Как назло, подошли все, а это означало, что ни один не годится. Первая радость от того, что «Исповедь» поддается психоаналитическому прочтению, сменилась отчаянием при открытии, что она с таким же успехом поддается историологическому истолкованию, постколониальному истолкованию, гей/лесбийскому истолкованию и так до бесконечности. И вот, поскольку печататься было необходимо, Нельсон кропал статью за статьей, так что собралась целая книга из неопубликованных взаимоисключающих глав, каждая из которых с равной убедительностью доказывала, что Хогг был девственником и распутником, женоненавистником и предвестником феминизма, империалистом и постколониалистом, гегемонистом и диссидентом, гетеро-, би— и гомосексуалистом. Текст «Записок» представлял теперь собой выжженную землю, по которой прошли несколько враждующих армий. Рассыпающаяся книга в оранжевой бумажной обложке утратила всякий смысл; слова скакали у Нельсона перед глазами, непонятные, как клинопись.

Последняя отвергнутая статья называлась «Трансгендерный кальвинист: Джеймс Хогг в Батлерианской перспективе»; в голубоватом свете настольной лампы Нельсон перелистал страницы и заметил, что кусочек лейкопластыря, которым он незаметно склеил листы ближе к середине, так и не отлеплен. В отказе сообщалось, что журнал печатает статьи, написанные женщинами о женщинах, женщинами о мужчинах, транссексуалами о чем заблагорассудится, иногда, очень редко, мужчинами о женщинах, но никогда — мужчинами о мужчинах. Подписано было: «С сестринским приветом редколлегия „Женского органа“.