Рассказ лектора

Два. Нельсон опустил голову, закрыл глаза и крепче стиснул портфель. Смерч-недомерок хлестал его по лицу.

— Профессор Гумбольдт! — позвал кто-то. «Странно, — подумал Нельсон. — Кому я нужен?»

Три. Смерч тянул его, словно две холодные, неумолимые руки. Нельсон уперся ногами, открыл глаза и увидел среди студентов молодого человека в черной накидке с капюшоном. Тот как раз отвернулся, и Нельсон уже открыл рот, чтобы крикнуть ему вслед, но не знал, кто это такой, к тому же молодой человек уже шел прочь, плеща на ветру накидкой.

Увлекаемый ветром, Нельсон направился на двенадцатичасовой семинар по литературной композиции в здании химфака на дальней стороне площади.

Четыре, пробили часы. Башня, казалось, головокружительно раскачивается на фоне бегущих туч. Нельсон шел, глядя под ноги и приноравливая шаг к ритму колокольного звона.

Пять. Это была самая оживленная перемена; в студенческом потоке, захлестнувшем площадь со всех четырех сторон, то и дело возникали водовороты: кто-нибудь замечал приятеля, подружку или соседа по общежитию и останавливался. Слышались громкие восклицания. Сегодня многие студенты были в карнавальных костюмах.

. Шесть. Беды бедами, а Нельсон с удовольствием смотрел на предпраздничную толпу, мысленно предвкушая, как поведет дочек, Клару и маленькую Абигайл, по лабиринту семейных домиков. Девочки будут кричать: «Откупись или заколдую!», а соседи — сыпать им конфеты в мешок. Именно такой должна быть университетская жизнь: веселые талантливые энергичные люди куда-то спешат, болтая на ходу о себе и своих любимых.

Семь. А на Хэллоуин они гордо несли через площадь свои потаенные лица. Некоторые нарядились традиционно: вампирами, ведьмами, привидениями, другие шутливо изображали профессии, которые выпускникам престижного университета скорее всего не грозят: медсестер, пожарных, полисменов, плотников. В некоторых Нельсон узнавал кино— и попзвезд, кто-то ограничился просто красной, желтой или зеленой маской. Невеста Франкенштейна вышагивала рядом с Мардж Симпсон, их высокие прически раскачивались в противотакт. Восемь. Это было даже лучше, чем выплакаться в кабинете. В отличие от многих — вернее, большинства — коллег Нельсон любил студентов и считал себя человеком в общем-то жизнерадостным. Он отметил очередной — девятый — удар колокола и подумал, что в жизни должны быть такие беспечные минуты; вся она должна быть радостным предвкушением.

— Профессор Гумбольдт! — окликнули его чуть громче, чуть настойчивее.

Нельсон обернулся и увидел, что юноша в черной накидке машет ему с пятачка между ступенями Торнфильдской библиотеки и жерлом подземного книгохранилища. Или это был не юноша? Нельсон уже выбрался из самой толчеи на сравнительно свободное место, по которому катили студенты на велосипедах, скейтах и роликах. Отсюда, издалека, фигурка в плаще казалась скорее девичьей: с грудью, бедрами и волосами до плеч.

Небо над головой стремительно чернело, тучи наползали одна на другую, на лицо Нельсону упали холодные капли дождя. Девушка в черном отвернулась. Нельсон едва успел различить алую ухмыляющуюся рогатую маску и вдруг вспомнил, что, согласно студенческому поверью, в башне живет призрак — самоубийцы, если память ему не изменяет.

Десять. Нельсон поднял руку и помахал юноше? девушке? в накидке.

— Профессор кто? — крикнул он с необычной для него иронией и, попятившись, споткнулся о девушку в костюме ведьмы, которая как раз наклонилась поднять карандаш. Нельсон упал картинно, выпучив глаза, выбросив длинную руку, его портфель медленно перевернулся в воздухе над головами. Падал он долго, настолько долго, что успел насчитать еще один удар колокола — одиннадцатый, и приземление вышибло из него дух. В этот миг указательный палец его правой руки угодил в колесо проезжающего горного велосипеда и, аккуратно отрезанный, отлетел прочь. Заскрипели тормоза. Девушка, которую Нельсон сбил с ног, поднялась, прижимая ладони к алым губам, ее остроконечная шапка чудом осталась на голове, подведенные глаза расширились от ужаса. Нельсон сидел в кольце глазеющих студентов и ошарашенно смотрел, как его палец катится по мостовой.

Ух ты, думал он. Боли не было, но, подняв руку, он увидел, что из обрубка толчками пузырится кровь.

«Почему я не удивляюсь?… — Он медленно, как в воде, откинулся на спину и коснулся затылком холодной склизкой мостовой. Он знал, что сейчас потеряет сознание. Часовая башня нависла прямо над ним, черная на фоне облаков. Двенадцать, пробил колокол, стрелки замерли, устремленные вверх, как клинки. — Почему это случилось со мной? Разве мало, что меня уволили? Как я буду кормить семью? Кто мне поможет?»

Кто-то кричал. На периферии зрения что-то двигалось. И тут, прежде чем отключиться, Нельсон вроде бы увидел в обрамлении белого циферблата на темной башне склонившуюся фигуру в черной накидке. Маска исчезла, и Нельсон разглядел, или подумал, что разглядел, безликое лицо под черным капюшоном, серебристый овал без глаз, носа, рта.