Рассказ лектора

Нельсон ответил, что работа в комиссии — это лишняя тысяча долларов. Бриджит сразу отвлеклась от своих подозрений и стала прикидывать, хватит ли денег, чтобы хоть как-то подлатать неходячий автомобиль. Хорошо иметь жену из рабочей среды, с благодарностью подумал Нельсон, которая точно знает, во что станут новые тормоза, новый стартер и новый радиатор для десятилетней старушки-«тойоты».

Принесли бургер, истекающий кровью на булочку. Нельсон закрыл глаза; запах жареного мяса сводил с ума. Он отодвинул журнал, чтобы изучить гамбургер сверху донизу: майонез, салат, котлету, маринованный укроп, лук, помидор и горчицу, налил лужицу острого кетчупа в картошку, еще раз вдохнул жирный аромат пищи и установил перед собой раскрытый журнал. Двумя руками поднял гамбургер и широко открыл рот. Нёбо увлажнилось, язык изогнулся в предвкушении — и в этот миг взгляд Нельсона встретился с огромными карими глазами Миранды Делятур.

Нельсон замер с гамбургером в зубах. Хозяйка усаживала за соседний столик Миранду, Пенелопу О и очередного Пенелопиного студента. Миранда чуть заметно кивнула Нельсону, как будто видела его когда-то, но не помнит где. С уходом Кугана Нельсон ощутил некоторое изменение магнитных силовых линий; коллеги, прежде не; замечавшие его, теперь коротко кивали при встрече или не замечали его более агрессивно. Нельсон гадал, не связано ли это с тем, насколько данный человек уверен в расположении Акулло. В конце концов, Куган был штатный профессор.

Миранда отвела глаза и разгладила сзади юбку, пока хозяйка держала ей стул. Профессору О стул держал слегка ошалелый, но очень смазливый юноша в студенческой экипировке — потертый свитер, бейсболка, бородка клинышком. Она села, сверкнув черными облегающими леггинсами, и указала парнишке на соседний стул.

— Никто не возражает, если я закурю? — Ее пальцы с ярко накрашенными ногтями чуть подрагивали, поднося сигарету ко рту.

Лицо у Нельсона горело. Он собирался откусить основательно, по-мужски, чтобы рот наполнился мягким, теплым, сочащимся кровью мясом, в носу защипало от лука и горчицы, а горячий сок струей хлынул в горло. Вместо этого он едва куснул передними зубами, прихватив веточку укропа, крошку булочки и листик горького салата. В этот самый миг Пенелопа О выпустила дым, и все, что Нельсон почувствовал, это вкус табака.

— Ленч за мой счет, Джеймс, — прошептала Пенелопа, беря молодого человека за руку. — Заказывай, что хочешь.

— Меня зовут Джейк. — Юноша почесал затылок под бейсболкой.

— Что хочешь, лапуля, ты это заработал. — Пенелопа затянулась.

Как персональный профессор Сексуальных Исследований, Пенелопа читала популярнейший курс: «От лорда Рочестера[117] к Ларри Флинту: культурология траха», который сопровождался показами порнофильмов и выступлениями приглашенной порнозвезды, чье влагалище студентам предлагалось изучать в лупу. Список рекомендованной литературы включал высоколобую теорию и засаленные «Хастлеры» и «Oui» из аспирантской библиотеки; всячески приветствовалась мастурбация во время чтения и на занятиях, если они достаточно возбудят. Курс привлекал больше студентов, чем «Введение в химию», и в самой большой университетской аудитории обычно не хватало сидячих мест. Только здесь можно было увидеть разом столько восторженных юных лесбиянок и преисполненных благоговейного ужаса общежитских парней. Каждый семестр, перепробовав аспиранток, которые вели у нее дискуссионные группы — «мои сучки», называла их Пенелопа, — профессор начинала перебирать студентов, одного за другим, чередуя полы. «Мое сексуальное предпочтение — первокурсники», — объявила как-то она. Один бедолага имел опрометчивость пожаловаться; на университетской комиссии по сексуальным домогательствам Пенелопа произнесла пламенную речь об эротике в педагогике.

— Учить — значит соблазнять, — провозгласила она и закончила тем, что, поскольку сексуальные домогательства — орудие подавления женщин, ни к одной женщине это обвинение не применимо.

— А разве я не женщина? — воскликнула она, теребя бретельку кожаного бюстье.

Председательница комиссии, пятидесятилетняя краснеющая матрона с кафедры латинского языка, объявила вопрос исчерпанным.

Сейчас Пенелопа отвела запястье и мастерски выпустила струю дыма точно в Нельсона. «Мне надо пересесть на соседний стул, — подумал он, — подальше от этой выхлопной трубы».

— Кого Антони думает взять на поэтическую вакансию? — спросила Пенелопа.

Нельсон, уже начавший привставать, замер в полудюйме от сиденья. Поэтическая вакансия была его вакансия. Точнее, он за нее отвечал. Еще точнее, он был в комиссии по замещению вакансии, освободившейся после… после ушедшего поэта.

— Поэтическая вакансия? — переспросила Миранда манерным актерским голосом. — Какая поэтическая вакансия?

Нельсон опустился на место и бросил взгляд на соседний стол. Миранда встряхивала салфетку. Пенелопа с неожиданной силой кашляла в кулак. Студент, сдвинув на затылок бейсболку и уронив челюсть, смотрел на Пенелопу. «Если я пересяду, — подумал Нельсон, — 196 станет понятно, что я слушаю».