Рассказ о брате

— О, боже, Поппи, ты сошла с ума. У меня есть мать, старше тебя лет на восемь. Одного взгляда хватит, чтоб понять: твои мысли — совершеннейшая чушь! А Маргарет мне никто, ну живет человек в доме. То есть, конечно, она неглупая и привлекательная девушка, но мне не нужно никому ничего доказывать, ухаживая за ней. — Все это время он ходил по комнате, потом остановился и попросил: — Ну, Поппи, перестань, мне тяжело смотреть, когда ты так расстраиваешься.

Поппи выдергивала волосы из щетки.

— Мерзкие волосы, лезут. Чего‑то надо делать.

Он подошел к двери.

— Ты куда?

— Пойду к себе.

— Не хочешь остаться?

— А меня не просили.

— А тебе нужны просьбы?

— Мне показалось, ты не в настроении.

— Не хочу, чтоб ты уходил. Ведь можешь просто остаться?

— Идет.

Он лег в кровать. Она выключила свет и легла, повернувшись к нему спиной. Он пристроился так, что каждый изгиб его тела повторял ее позу. Немного погодя она взяла его руку, мягко и нежно сжала ее, потянула, чтоб он ее обнял.

— Как супруги с многолетним стажем, — пробормотала она. Он улыбнулся в полусне. До утра еще далеко.

Маргарет лежала в постели, слушая голоса в соседней комнате. Говорили двое, но слов не разобрать. Один голос мужской, и на ум сразу пришел Уилф Коттон и еще картина, которая сейчас наполнилась новым смыслом: миссис Суолоу обнимает его и говорит: «А мы здесь хорошо устроились». Можно бы, конечно, придать этому ночному разговору невинный смысл, если б не было других таких разговоров, хотя и не столь долгих, доносившихся явно оттуда. Сейчас голоса смолкли, однако не слышно, чтоб кто‑то выходил из комнаты.

Значит, миссис Суолоу — любовница Уилфа. Она спокойно приняла эту мысль и не осудила их. Поппи милый приличный человек с простой душой и большим запасом доброты и здравого смысла, Маргарет еще не приходилось никак использовать эти свойства, но она знала, что всегда сможет обратиться за помощью. И потом Поппи здоровая женщина, и вряд ли ей легко умерить свои аппетиты. Почему б им и не стать любовниками? Он, насколько ей известно, свободен, так что Поппи ни у кого ничего не отнимает. Возраст и опыт могут даже обострить естественные порывы в красивой женщине, да еще с хорошей фигурой, и тогда зрелость становится достоинством, находит отклик в мужчине. И вот двое, Поппи и Уилф, соединились. Им, наверное, хорошо вдвоем.

Неожиданно у нее защипало в глазах. Не нужно было ходить туда. Она не подозревала, что память столь свежа. Раньше воспоминания были как бы отодвинуты в прошлое, не связывались с нынешней жизнью, оставаясь былой печалью. Теперь все как будто сжалось в одно трагическое вчера: пожар, отец, дядя Эдвард, тетя Марта, одинокое существование в Лондоне, Флойд — все. Она повернулась к стене и спрятала голову в подушку.

Уилф проснулся около пяти и обрадовался, вспомнив, что Поппи рано встает. Протянул руку и дотронулся до ее горячей кожи. Сквозь сон она спросила, который час. «Пять часов, — прошептал он ей в ухо, добавив: — Время любви».

— Ишь, хитрец. Думаешь, меня можно взять, покуда я еще не проснулась. — Она шумно вздохнула и взяла его за руку.

— Впрочем, — сказал он, — мы решили, что не будем.

— Заткнись.

— Ты ж сказала, что не хочешь.

— Сейчас вылетишь отсюда, если не прекратишь издеваться.

— Может, уйти, пока не поздно?

— Обижаешь старушку.

— Кто это тут старушка?

— Я.

— Очень, очень даже милая старушка.

— Чем милая?

— Хочешь, чтоб я сказал? Во — первых, когда сердишься, стеклянный глаз меняет цвет, а когда я вижу твою деревянную ногу…

— Ты что, не можешь быть серьезным?

— Если я посерьезнею, мы можем наделать такого, о чем ты пожалеешь.

— Ну если так, то лучше уходи. Теперь меня голыми руками не возьмешь, я проснулась.

— Да уж куда там, когда на тебе этот балдахин. — Он прижался головой к ее плечу, привлек к себе.

— Поппи, давай не будем попусту копаться в душе.

— Ты меня немножко любишь?

— Ты ведь и сама знаешь. Знаешь же.

Она повернулась к нему и крепко обняла.

11

С книгой дело не шло. Еще месяц назад писалось легко, рукопись в папке становилась все толще и толще, а теперь он снова и снова переделывал и окончательно губил те же страницы. Роман застопорило.

Лишь изредка, прочитав написанное, он чувствовал, что в пределах его возможностей сделано неплохо, а главное, обещает развитие в будущем — при наличии времени и старания.