Рассказ о самых стойких

Рухнули привычные представления. Оказалось, если песчаную руду не дробить, ее выгодно разрабатывать даже при содержании золота раз в десять ниже, чем в коренных жилах. Столь же важным был и другой вывод Брусницына: если пробы из рыхлых отложений не дробить, а сразу промывать, удается обнаружить золотинки там, где их прежде не замечали. Применяя промывку в лотке, можно быстро и надежно вести поиски. Действуя так, Брусницын и его помощники за три года выявили много россыпей в долинах Березовки и Пышмы.

Брусницына командировали по всему Уралу «…для показания лучших способов вымывки золота из песков» — так было сказано в приказе, но на самом деле задача его была куда шире. Прежде всего надо было научить искать россыпи. За века освоения Урала накопили большой опыт визуального изучения: осматривали каждый камень, вскрывали все «сумнительные» зоны на водоразделах и склонах, а долины оставляли без внимания, считая, что на заболоченных их пространствах, в «наносных» землях, ничего полезного не найти. Теперь надо было поднимать эту целину.

Спустя 10 лет после открытия Брусницына там уже действовало более 200 приисков, казенных и частных. И было ясно, что это лишь начало…

Открытие золотых россыпей сняло «запрет» и на платину, появилась реальная надежда ее найти при промывке песков.

ЛИКОВАНИЕ И УНЫНИЕ

Для поисков россыпей не требовалось больших затрат и сложного оборудования. Кайло да лопата, ковш или деревянный лоток — вот и все что нужно, плюс упорный, тяжелый труд. Рой ямы, промывай грунт слой за слоем, старайся, терпи и, может быть, поймаешь жар-птицу.

Простота дела определила то, что старателями (тогда, по-видимому, и возник этот термин) становились в основном люди «подлого» звания, как именовали в отличие от благородных тех, кто платил подати.

Поэтому мало сохранилось имен первооткрывателей, слава, как и доходы, почти всегда доставались не им, а владельцам земель.

Относительно россыпи, открытой в долине Верхней Нейвы — притока Исети (примерно в 50 километрах к западу от Свердловска), некоторые подробности сохранил известный историк Урала Н. К. Чупин.

Летом 1813 года «…малолетняя дочь заводского жителя Катерина Богданова нашла в этой долине тяжелый, блестящий камень и принесла его заводскому приказчику Ив. Ефтеф. Полузадову». Впоследствии в связи с этим она получила известность и даже была представлена Александру Гумбольту, когда он в 1829 году посетил Урал, но тот день, когда она нашла тяжелый камень, закончился для нее печально: была она «…высечена со строгим приказом молчать о своей находке». Как отметил историк Ключевский, «донос тогда служил главным агентом контроля», поэтому утаить самородок Полузадову не удалось, и владелец завода корнет Яковлев поступил с ним примерно так же, как он сам с девочкой Катей. А относительно происхождения самородка решили, что он выпал из расположенной в борту долины золотоносной жилы, работы на которой были прекращены «за убогостью руд».

Когда же существование россыпей на Урале стало очевидным, об этом самородке вспомнили и в 1819 году начали разведку долины, которая завершилась большим успехом. При изучении россыпи заметили, что местами золоту сопутствуют какие-то серые металлические зерна. Осенью 1821 года около фунта[4] зерен переправили горному начальству в Екатеринбург (ныне Свердловск), где было установлено, что у этого металла «…относительный вес такой же или почти такой же, как и золота, ибо он получается на вашгердах вместе с сим последним, и иначе не мог быть от него отделен, как механическим разбором.

Хотя по наружному виду, а более по относительному весу и по нерастворимости в сильных минеральных кислотах можно бы почитать сей металл платиной, но поелику при ближайшем рассмотрении зерна оного оказались различного вида и блеска, иные цвета почти серого, чугунного или свинцового с малым блеском, другие цветом похожие на серебро, ярко блестящие, как бы полированные; притом иные были неправильно угловаты, другие казались окристаллизованными, то назвали его просто белым металлом, пока химическое розыскание точно не покажет, что металл сей есть действительно платина».

Осторожное это заключение свидетельствует о хорошей наблюдательности и осведомленности уральских специалистов.

Розыскание было поручено аптекарю Гельму и казенной химической лаборатории, которая в Екатеринбурге еще только создавалась. И все же единственный сотрудник двадцатипятилетний Иов Игнатович Варвинский — «из воспитанников Горного корпуса, выпущенных практикантами и отличивших себя перед прочими отменными способностями, хорошими познаниями, похвальным поведением и усердием» — преодолел все трудности и опередил аптекаря.

Интерес к находке был так велик, что известие «об особливых металлических веществах, открытых близ Екатеринбурга», «Новый магазин Естественной истории, Физики, Химии и Сведений Экономических, издаваемый Иваном Двугубским в Москве, в Университетской типографии» опубликовал еще до окончания исследования в конце 1822 года.