Рассказ об одном классе

— Какое там далеко. По нашим местам до Москвы — так оно далеко. А здесь каких-то пяток километров. Тьфу! Летом за часок дойдешь, зимой, однако, за полчаса…

— Это почему же так быстро? — захлопал ресницами Женечка Ботин. Афанасий хитренько прижмурился:

— Зимой что? Мороз. А он, парнишка, скучать не даст, враз подгонит, рысью полетишь…

Когда база была в основном подготовлена, мы стали отлавливать рыбу. Какое отличное занятие! Сборная бригада рыбаков носилась с неводом, ловила рыбу и переправляла в наши пруды. Рыбу отбирали только крупную, мелочь выбрасывали обратно. В новой, пахнущей смолой лаборатории обосновался научный сотрудник. Он прилетел из Москвы, привез огромный тюк всяких баночек, садков и колбочек. Вскоре он отрастил дремучую бороду, такую, что называть его Коля просто язык не поворачивался. Однако и на Николая Захаровича научный сотрудник из-за своих двадцати трех не тянул. Рыбовода стали называть Борода.

Борода сутками корпел в лаборатории над банками с мальками. Сумел привлечь к этому и ребят, Тихая Ира стала лаборанткой. Борода утверждал, что ей нужно поступать только в рыбный.

Однажды мы чистили сточную канавку ближайшего пруда. Вдруг из лаборатории выскочил Борода, волоча за собой Иришку:

— Вы знаете эту девушку?

— Знаем, — лениво ответил Левка. Борода торжественно поднял палец:

— Нет, вы не знаете этой девушки!

— Не знаем, — все так же меланхолично подтвердил Левка.

— Ага! Не знаете! Она подсказала великолепную идею. Температурная кривая для мальков осетра… И как я сам не додумался?

— Только и всего? — пожала плечами Бабетка. — А я решила, что она вас поцеловала.

Очки у Бороды взлетели, а сам он остановился, будто его хлопнули по голове кувалдой.

— Как?!

Ребята расхохотались, даже Иришка не могла удержаться. А Борода поспешно ретировался в лабораторию.

Как-то туда заглянул Сева. Борода встретил его сухо, может, подумал, что у Иришки завелся поклонник. Но позволил осмотреть лабораторию. Было воскресенье, Иришка задала корма подопытным рыбкам и ушла. Сева остался.

На следующий вечер Сева пришел опять. Помог сменить в садках воду, вымыл аквариум. Иришка давно ушла, а Сева все еще возился в лаборатории. Борода взглянул на часы, разворошил бороду и предложил выпить чаю.

Чай пили Долго. Борода развивал перед Севой свои планы. Сева вежливо слушал, потом повертел в руках баночку, в которой кружились крохотные мальки:

— Я где-то читал, что, воздействуя определенным образом на организм животного, можно добиться, чтобы оно росло быстрее…

— Гм! Теоретически…

Сева мягко возразил, Борода загорячился. Задымив трубкой, он, не торопясь и солидно аргументируя, ссылаясь на авторитеты, опроверг сказанное Севой. Спор затянулся.

Наутро Борода отправился в контору чистый, причесанный, в галстуке с громадным кривым узлом. Он протянул директору Джоеву лист бумаги:

— Что это, дарагой?

— Докладная записка.

— Зачем мне записка? Бюрократизм разводишь, дарагой. Что?! Отдать тебе рабочего? Но ведь только недавно дали лаборантку. Мало? Кто же будет другие дела делать? Ты у меня всех переманишь!

Левка, пришедший к директору по своим шоферским делам, решил помочь Севе. Джоев круто повернулся вместе с табуретом, напустился на Левку:

— За друга заступаешься? Понятно. А друг твой совсем не джигит. Совсем!

— Ему и не надо быть джигитом, — ответил Левка. — За него у нас в рыбхозе другие джигитуют. Здорово джигитуют.

— Этому юноше судьба готовит неплохое будущее, — сказал Борода. — Он эрудирован, у него стремление, и наконец, он имеет неплохую подготовку…

— Какую подготовку? — удивился Левка. — Мы же только что школу кончили.

— Простите меня, почтенный, — строго сказал Борода. — По-видимому, вы располагаете солидным научным багажом, если пытаетесь возразить.

Левка стушевался. Директор Джоев наложил резолюцию.

— Раз такое дело — пожалуйста. Пусть будет доктором наук. Вах!

В субботу проводили комсомольское собрание. Комсоргом выбрали Катю. После ребята устроили молодежный вечер. Клуба еще нет, собрались в конторе. Набились битком. Комсомольцев у нас много — местные ребята, рыбаки, рабочие.

Очень прилично играл на баяне Афанасий. Генка Черняев пел туристские песни, бренчал на новенькой гитаре Женечка Ботин. Гитару Женечка купил на первую получку — вертолетчик привез из города. Читала стихи Бабетка и страшно кокетничала. Подгулявший рыбак протолкался в круг, присвистнул, пошел вприсядку. Однако не рассчитал своих сил и мягко шлепнулся на пол. Зрители дружно зааплодировали. Гортанно крикнув, вылетел в круг Джоев. И так лихо исполнил лезгинку, что пол угрожающе затрещал, а зрители хлопали в ладоши и кричали: «Асса, асса!»

Левка поднял руку.

— Дорогие товарищи, минуточку внимания. Сейчас вы увидите нечто потрясающее. Перед вами выступит знаменитый танцор, непревзойденный актер по призванию, десятиклассник по образованию, то есть бывший десятиклассник, — поправился Левка. — Коронный номер. Твист. Исполняет Женечка Ботин. Маэстро, прошу.