Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник)

Многое открылось моему сердцу, больше, чем моему разуму. Но чем оно было таким, мое сердце, чтобы уму философских школ, ученым званиям и степеням навязывать бредовые мысли? Поэтому я обращаюсь к вам, «простые» люди, которые еще не утратили способность верить в чудесное. Не каждому гадкому утенку суждено стать прекрасным лебедем, но всякий гадкий утенок мог бы им стать. Да и сам я не использовал эту возможность, вот такую посильную помощь я богу оказал в деле борьбы с борцами за власть и Волей к власти, – еще одну грешную душу от земли отпустил, дезертировал, можно сказать. Но вы, «простые» добрые люди, если до кого из вас дойдет мое откровение, не унывайте. Ведь даже христианская религия, для которой земля – лишь исправительно-трудовая колония перед вечной жизнью в аду и в раю, и для нее уныние – самый тяжкий грех, после гордыни, может быть.

Люди вам не точки поверхности единого шара, одинаково удаленные от центрального бога, каждая судьба имеет свой радиус, чем дальше удаляясь от центра, тем больше расширяя вселенную, проторяет для бога пути продвижения к цели, загадочные, далекие и страшные в своей новизне, не те, что натоптали святые густой толпой у подножия центра. Для бога святой, что выстрел по воробью, сидящему рядом не ветке, что оборвавшийся крик, не родивший дальнего эха, что камень поперек реки, загородивший течение жизни, что удар мимо цели, что цветочки без ягодок, что любовь без зачатия, что мысли без дела, что сердце без жизни, что слово, сказанное мимо души в белый свет, как в копеечку. Когда же падший человек из глубины преисподней свой взор обращает на бога, он обратным взглядом-любовью проникает огромные просторы загадочной тьмы, значительно большие, чем видят святые, соседствуя с богом в одной коммуналке…

И этот простой, как веревка, вопрос взаимосвязи бога, святых и грешников узлом завязался вокруг моей шеи. Недолго длилась наша с Богом идиллия. От какого-то недомыслия и недосказанности завелся во мне червь сомнения: кажется мне, бог от меня какую-то заднюю мысль в себе прячет и не хочет до конца мне душу свою открыть. Стал я вдруг задумываться и подозревать что-то нечистое в наших отношениях с богом. Мысли одна страшнее другой показывались мне на глаза, как тараканы из-под разных предметов. Я их гнал, бил и давил, как насекомых, но они ускользали так же неуловимо, как тараканы за печку, являясь опять посреди контекста философских раздумий и просто так, между прочим, самым наглым и неожиданным образом. Придут, встанут и удивляются на конструкцию моей философии, как практический чиновник инженеру-энтузиасту перед его проектом моста. Он аплодирует инженеру, жмет ему руку, поздравляет его и ставит резолюцию – «отказать», зная, что фантастический мост никогда не будет построен между двумя берегами. Или как народ, пришедший на митинг, перед воодушевленным оратором. «Ну, силен парень, ну, голова», – говорит восхищенный народ, цокает языками, покачивает головой, как китайский болванчик, мудрый от жизни, и расходится себе потихоньку исполнять обычные нужды в простоте и обыденности текущего по земле бытия.

И стал стелиться между нами туман неловкости и недоверия. Стали мы с богом пикироваться и беседовать на разные голоса. И стал мне Бог являться с большой буквы: извольте, мол, уважаемый человек, со старшими относительно Вас по чину и возрасту обращаться на Вы, а фамильярности ваши оставьте, потому как Я вам Бог, а не кореш какой-нибудь. Но и Я ему не сдаюсь, задираю голову кверху, вытягиваюсь и расту в своем собственном мнении и мое личное Я вырастает в моих же глазах чуть не в лошадь и мало не пускается рысью от избытка гордости чувств.

Я ему говорю: – Твои святые несут Твой Крест, как коммунисты переходящее красное знамя. А Он мне в ответ: – Красное Знамя – тоже мой крест. Я Ему: – придавили нас Твои Кресты, так что человека под ними не видно. А Он мне в ответ: – по-другому человек не может стать Человеком. Вот и попробуй с Ним спорить, ни на шаг от своего не отступится. Мне с женой было легче отношения выяснять, чем с Ним, Господом Богом. Это вам не наши политики, которые от своих грехов отрекаются, как несмышленные матери от случайных детей. Черт, тот хоть Креста опасается, а Бога и Красным Знаменем не напугаешь: «Красное Знамя – тоже Мой Крест». Красное Знамя – тоже Его Крест, только украденный чертом. А может быть, подаренный, а, Господи? Ты, Господи, даешь жизнь человеку не как награду с небес, а как Крест, который пронести должен каждый, и каждый не знает, зачем несет.