Рассказ предка

Я говорил об использовании последовательностей ДНК для триангуляции. В принципе этот метод применим и для явных морфологических характеристик, но в отсутствие молекулярной информации отдаленные предки столь же неуловимы, как ностратический язык. Для морфологических характеристик, как и для ДНК, мы полагаем, что особенности, характерные для многих потомков, вероятно, унаследованы (или, по крайней мере, немного более вероятно, унаследованы, чем не унаследованы) от единого предка. У всех позвоночных животных есть спинной хребет, и мы предполагаем, что они унаследовали его (строго говоря, унаследовали гены для того, чтобы вырастить позвоночник) от отдаленного предка, который жил, как свидетельствуют окаменелости, более пятисот миллионов лет назад и также имел позвоночник. Именно этот вид морфологической триангуляции использовался, чтобы помочь представить внешний вид копредка в этой книге. Я предпочел бы полагаться в более значительной степени на триангуляцию, используя саму ДНК, чем на нашу способность предсказывать, как изменение в гене отразится на морфологии организма.

Триангуляция еще более эффективна, если мы задействуем много видов. Но для этого мы нуждаемся в сложных методах, которые опираются на наличие точно построенного генеалогического дерева. Эти методы будут объяснены в «Рассказе Гиббона». Триангуляция также предоставляет возможность для вычисления даты любой эволюционной точки разветвления, которую Вы захотите. Это – «молекулярные часы». В нескольких словах, метод подсчитывает несоответствия в молекулярных последовательностях между сохранившимися видами. У близких кузенов с недавними общими предками есть меньше несоответствий, чем у дальних родственников, возраст общего предка должен быть - надо надеяться - пропорциональным числу молекулярных несоответствий между их двумя потомками. Затем мы калибруем произвольную временную шкалу молекулярных часов, переводя ее в реальные годы. При этом мы используем доступные окаменелости для определения даты нескольких ключевых точек ветвления. На практике это не столь просто, и осложнения, трудности и связанные с этим споры займут эпилог к «Рассказу Бархатного Червя».

В прологе Чосер знакомил нас со всеми своими странниками, одним за другим. Мой список действующих лиц слишком велик для этого. В любом случае, сам рассказ – длинная последовательность знакомств в 40 пунктах свиданий. Но необходимо сделать одно предварительное отступление, чего не было у Чосера. Его персонажи были людьми. Мои – ряд группировок. По пути мы классифицируем животных и растения, нуждающиеся в представлении. На Свидании 10 к нашему путешествию присоединяются приблизительно 2 000 видов грызунов плюс 87 видов кроликов, зайцев и пищух, вместе называемых грызунообразными. Виды сгруппированы иерархически, и у каждой группировки есть собственное название (семейство мышеподобных грызунов называют мыши, а подобных белке грызунов – беличьи). И у каждой категории есть название. Мыши – семейство, беличьи - также. Грызуны – название отряда, к которому оба принадлежат. Грызунообразные – надотряд, который объединяет грызунов с кроликами и их разновидностями. Есть названия для классов, семейств и отрядов, находящихся где-нибудь в середине иерархии. Вид находится у основания иерархии. Мы продвигаемся вверх через род (многочисленные рода), семейство, отряд, класс, и тип (многочисленные типы) с приставками под- и над -.

У вида есть особый статус, как мы узнаем в ходе различных рассказов. У каждого вида есть собственное научное двойное название, состоящее из названия рода с большой буквы вначале, сопровождаемого названием вида без заглавной буквы, оба печатаются курсивом. Леопард («пантера»), лев и тигр, все являются членами рода пантеры: соответственно Panthera pardus, Panthera leo и Panthera tigris, в семействе кошачьих, Felidae, который в свою очередь является членом отряда хищных, класса млекопитающих, подтипа позвоночных и типа хордрвых. Я не буду здесь рассуждать о принципах таксономии, но упомяну их, по мере необходимости, на протяжении этой книги.

ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧИНАЕТСЯ

Пришло время отправляться в наше путешествие в прошлое, которое напоминает нам поездку в машине времени в поисках наших предков. Или более точно, по причинам, которые будут объяснены в «Рассказе Неандертальца», в поисках наших предковых генов. Первые несколько десятков тысяч лет наших поисков наши предковые гены принадлежат людям, которые выглядят одинаково с нами. Это, очевидно, не совсем верно, потому что мы сами не выглядим одинаково. Позвольте мне перефразировать это. В первые десятки тысяч лет нашего путешествия все люди, которых мы встречаем, выходя из нашей машины времени, будут не более отличаться от нас, чем мы сегодня отличаемся друг от друга. Примите во внимание, что «мы сегодня» включаем немцев и зулусов, пигмеев и китайцев, берберов и меланезийцев. Наши генетические предки 50 000 лет назад находились бы в пределах того же диапазона изменчивости, который мы видим в мире сегодня.